Он скинул мантию-невидимку.
— Удобная штука, но под ней все же душновато.
— Как вы здесь оказались?
— Принес сумочку. Судя по активности Поттера, у вас там настолько ценные вещи, что магический мир без них рухнет.
— Спасибо, я не вправе вас больше задерживать.
— И даже не поинтересуетесь, как все прошло в Министерстве? Не предложите гостю чая?
— Вчера вы мне чаю не предложили.
— Вы слишком поспешно ушли, — он ходил по дому, осматриваясь, хмыкнул, красноречиво глядя на кресло у камина, взмахом палочки задернул все шторы и заблокировал камин.
— Вы небрежны, миссис Уизли. В ваш дом пробраться — проще простого.
— Каминная сеть блокируется, как только я ухожу. Сама. И охранные чары тоже активизируются сами, мне не надо делать это каждый раз.
— Это не чары, а так — ерунда. При желании к вам влезет даже неопытный воришка.
— Значит — чай? — интересно, он специально ее злил, специально выводил из себя, или у него такая манера общаться? — И как там Министерство.
— Ваш муж попытался… как он выразился? Набить мне рожу.
— О Мерлин, что с Роном?
— Наш штатный спаситель, Гарри Поттер, встал грудью на мою защиту, поэтому ваш муженек не пострадал. Тем более палочку у меня отобрали еще на входе.
— Ясно, — мысль о Роне уже привычно отозвалась тянущей болью. — А… все прочее?
— Интересно было бы узнать, кто выбирал свидетелей? Малфой и МакГонагалл. Люциус был мне не очень рад, впрочем — Минерва тоже. Но она — кремень. Ссыхается и становится только крепче, как палубная доска. Госпожа директор задала мне пару вопросов, выслушала ответ и сказала, что я — Северус Снейп, потому что кроме меня никто не знал про те два случая в Хогвартсе. Это был наш с ней секрет, — он усмехнулся. — Люциус недолго думая повторил этот маневр и тоже подтвердил мою личность. Оба, после того, как они заверили с помощью палочек свои показания, постарались смыться побыстрее. Видимо, хотели избежать неловкого момента. Интересно, — Снейп наконец устроился именно на том стуле, на котором любил сидеть Рон, — как Люциусу удалось снова выкрутиться?
— С большими потерями.
— Да, я читал, но все равно, после всех его подвигов…
Гермиона пожала плечами, семейство Малфоев ее совершенно не волновало. Она поставила на стол чайник, чашки, молочник и вазу с печеньем.
— У вас пыльно.
— Я почти не бываю… — начала она оправдываться и сама себя оборвала. — Какое вам дело, пыльно у меня или нет? — Гермиона уперлась в стол, нависая над сидящим Снейпом, но его, кажется, это только рассмешило.
— Ночуешь на работе, Гермиона? Домой не торопишься?
— Так, послушайте, сэр, — Гермиона села, невольно копируя позу Белинды. — Между нами ничего не может быть, потому что… Потому что вы — не Джо и доступно мне это объяснили. И даже если предположить, что у Северуса Снейпа что-то ко мне есть… не знаю, страсть или иллюзия, что я единственная родная душа во всем мире, то потом, когда страсть схлынет и Северус Снейп окончательно станет собой, то что останется? Вы будете язвить и ворчать по поводу пыли, а я — жить на работе?
— Ого, ты уже планируешь нашу будущую жизнь? Лестно, лестно. Я не заглядывал так далеко. Мне, именно мне, Северусу Снейпу, хочется быть с тобой здесь и сейчас, так что толку думать, что будет потом? Ты планировала свою жизнь с Уизли и что осталось от этих планов? Я не отпущу тебя…
— Я — не домовой эльф. Я — свободный человек и меня не надо отпускать, я и так — свободна.
— Хорошо, — он налил себе чаю. — Хочешь, я буду за тобой ухаживать? Я наловчился. Знал бы я раньше… смотрел бы нужные фильмы лет в пятнадцать, вместо того, чтобы слушать идиота Люциуса. И все было бы иначе... Пригласить тебя в кино? Или ты предпочитаешь оперу? Или спеть самому серенаду под окном?
— Только не серенаду.
— Я тоже думаю, что это — лишнее. Значит — опера? «Тоска»? «Аида»? Или что-то более современное? Мюзикл Вебера?
— Я не нужна вам, — она встала, — я нужна Джо. А вам… вам только кажется, что я нужна, это просто случайность, единственный относительно знакомый человек. Это иллюзия, моя нужность. И это пройдет, обязательно — пройдет.
— Это не ветрянка, — он тоже встал. — Это не пройдет. Ни через неделю, ни через год. Меня тянет к тебе. Если ты не подливала мне амортенцию, значит это не магия. Кому и что ты пытаешься доказать? Тебя же тоже ко мне тянет. Ведь так?
— Меня тянет к Джо, — упрямо заявила она. — Он пока здесь, но, предполагаю, что вы, мистер Снейп, вытравите все, что в вас есть от него.
— Нет. Я подумал над этим, и кое-что от Джо я оставлю, ну помимо его нежного отношения к тебе. Магловские кашемировые свитера удобнее сюртуков, да и гортексовские ботинки, полагаю, лучше заклинания сухих ног. Мне нравится эта стрижка и я буду продолжать бегать, правда не по Хосмиту, думаю, наши не готовы к такому зрелищу. Что-то еще?
— Умение слышать?
— Я слышу даже то, о чем ты не говоришь, — он взял ее руку, нежно погладил большим пальцем вену на запястье. — Какое волшебство сотворить для тебя, Гермиона?
— Вернуть Джо.
— Это не в моих силах и ты знаешь. Я волшебник, но не Бог.
Он наклонился и прижался губами к ее запястью.
— Снимите окклюменцию, — она не знала, зачем просила, возможно, чтобы убедиться в собственной правоте? В том, что она лучше его знает: от Джо и следа не осталось.
— Назови меня по имени, — он смотрел ей в глаза и улыбался, едва-едва, кончиками губ.
Северус. От имени веяло ледяной надменностью. Выбранным и осознанным одиночеством. Оно не ложилось на язык, кололо и жгло.
— Северус, пожалуйста…
Его взгляд теплел, становился глубже и мягче, и она проваливалась в эту глубину, как в кроличью нору.
Страх, любовь, ненависть, вера, неприязнь, надежда.... чувства и эмоции сталкивались, как мощные течения, волна за волной, не разберешь — где чье. Разбитые мечты Северуса, везучесть Джо, верность Северуса, легкомысленность Джо, умение любить…. Чье?
— Простите, — она отвела глаза, — пожалуйста, простите, я не должна была лезть с этим.
Эгоистка! Какая она — эгоистка. Думала только о себе. О своих страданиях из-за того, что Джо больше нет. Не подумала — каково ему. Он же… Как щепка в водовороте! Как его еще не сломало, не разбило? Как он держится?
— Неприглядное зрелище? — снова ледяной тон и такой же взгляд. Только теперь понятно, не от нее прячется, от себя.
— Я была неправа. Я думала только о себе.
Он застыл, с непониманием глядя на нее.
— Гермиона… ты жалеешь меня? Мерлин, — он усмехнулся, — как я не подумал! Жалость. Ты жалела бедненького магла Джо, который попал в такой переплет! То ли обскур, то ли нет? То ли маг, с проплешинами памяти, то ли тот самый Снейп, которого и по имени назвать противно? А теперь ты снова жалеешь меня? Побереги свою жалость для пациентов, мне от тебя нужно совсем иное, — сказал он презрительно.
— Ах, значит вы, мистер Снейп, будете решать, какие мои чувства вам подходят, а какие — нет? — подумать только, две секунды назад она готова была разрыдаться у него на груди и просить прощения! Дура! Диктатор, которому надо чтобы все было по его, все, даже чувства других!
— Ни один мужчина не согласится на такое. Ни один, если он в своем уме. Страсть, — он схватил ее повыше локтя и встряхнул, — любовь. Да, черт побери, ненависть — лучше, чем жалость!
— Узнаю профессора Снейпа — куча пафоса на пустом месте! — она попыталась вырваться, но он держал крепко, Гермиона выдернула волшебную палочку и уперла ему в шею. — С такими знаниями о психологии неудивительно, профессор, что ваша личная жизнь не задалась.
Он отпустил ее так резко, что она чуть не упала.
— С вашими знаниями непонятно, как вас терпит Белинда. До свидания.
Он аппарировал прямо из дома. И на том спасибо. Из вредности мог выйти на улицу через парадный вход и постоять, чтобы его рассмотрели все окрестные сплетники. Гермиона села за стол и уронила голову на руки. Спать. Спать и еще раз спать. И пусть все идут к Мерлину, она устала и будет спать!