====== Глава 3. Метания ======
Комментарий к Глава 3. Метания Следующие главы будут выкладываться примерно один раз в три-четыре дня: работа требует внимания, увы(
Снейп не беспокоил ее ни в этот день, ни в следующий, а она не могла не думать о нем. Чем он занимался? Читал день напролет или вспоминал рецепты зелий? Бывал ли в Лондоне, бегал по утрам, как собирался? Наносил визиты старым знакомым из магического мира или встречался с друзьями из неволшебного? Например, той красавицей из ресторана. Или как сыч сидел сиднем дома и даже в Хогсмид не выбрался?
Как бы то ни было, писать или приходить к нему первой она не собиралась. Да, в чем-то она была неправа, да, она должна была помнить, что ему тяжело примирить в себе Снейпа с Джо (если такое вообще возможно), но и он был неправ. Ему — видите ли — не нравилась жалость!
“Но жалость бывает разной, — думала Гермиона, помогая малышке трех лет, которая пострадала от стихийного выброса магии своей старшей сестры. — Жалость сострадательна и деятельна, жалость открывает сердце другим чувствам, жалость позволяет сопереживать, а куда без этого в работе целителя?”
“Но с другой стороны, — размышляла она, устраиваясь на неудобной кушетке, чтобы хоть немного подремать под утро, — когда кроме жалости нет ничего, то это действительно мало…”
Гарри прислал «Пророк» с огромной статьей Скитер о Снейпе. Единственное, что было правдивым — факт: Снейп вернулся в магический мир после потери памяти, остальное было вольной фантазией Риты на заданную тему. Между прочим упоминалось, что Снейп холостой. Гарри на полях приписал: «По-моему, Риту пора уложить в соседнюю с Локхартом палату». Гермиона выкинула газету, надеясь, что Рита переключится на другие интересные новости. Но слухи множились быстрее, чем докси в захламленном доме. Гермиона спиной ощущала заинтересованные взгляды коллег и пациентов, слышала обрывки разговоров о ее роли в этой истории. Хорошо еще, никто не решался лезть с расспросами.
Прошло еще три дня. Снейп молчал. Наделся, что она не выдержит первой? Хоть Гермиона уже решила, что несколько перегнула палку в разговоре с ним, но просить за это прощения не собиралась. И прежде всего надо было разобраться с собой.
Она взяла чистый лист пергамента и перо, заперлась в свободной палате и поклялась, что не выйдет, пока не решит что и как делать дальше. Подумав, Гермиона разделила лист на три столбика. Первый озаглавила — “Рон”, второй — “Джо” и третий “Снейп”. С Джо, вроде бы, все было ясно — его больше не было, и то, что она искала его проявления в Снейпе, говорило только лишь о ее слабости — она не хотела смиряться с потерей. Гермиона резко зачеркнула имя Джо, еще и еще раз. Вот так. Нет больше Джо, ищи не ищи.
Рон. Она уже так давно не видела Рона: он избегал ее. Гарри говорил, что Рон погрузился в работу с головой и хоть всем своим видом показывает, что в жизни все прекрасно, но выглядит при этом как плохой актер на сцене. На несколько писем Гермионы с предложением все-таки обсудить ситуацию ответ был один: «Нам не о чем говорить!». И все же он оставался ее мужем, а она — его женой. Каждый раз, когда она слышала «миссис Уизли», она воочию видела, как за Роном захлопывается дверь их общего дома. Вот только все остальное время она о нем почти не вспоминала и это ее пугало едва ли не больше. Любила ли она его еще?
Гермиона вспомнила о том, как они обсуждали, что же такое любовь, на девичнике перед свадьбой Джинни и Гарри. Ей эти разговоры были не очень интересны и она больше молчала и слушала, уверенная, что девчонки слишком много внимания уделяют этому вопросу. Ведь все так просто — ты хочешь быть с человеком, тебе нравится, когда он тебя касается и амортенция пахнет так же, как его волосы после душа. Тебе нравятся его поцелуи и даже глупые шутки вызывают умиление… Тогда она была уверена, что любовь — данность и если делать минимальные усилия, заниматься своим развитием, оставаться интересным собеседником, с уважением относиться к причудам партнера, то этого будет достаточно, чтобы любовь никогда никуда не исчезла. На замечание Луны, что любовь это ветер, который приходит и уходит, неподвластный желанию, она только усмехнулась: у кого как. Она была уверена, что сможет удержать все под контролем — не только чувства Рона, но и свои. И что теперь? Она сидит в палате, спрятавшись от всех и не может решить, любит ли она своего мужа или уже нет?
Рон… Она стала выписывать в столбик: добрый, веселый, смешной, с ним связано больше половины жизни, его родители любят ее, а ее — его, он лучший друг (Гермиона поставила знак вопроса), он… Он очень хороший, но он не вызывает в ней и половину тех чувств, которые будит… Снейп. Гермиона от досады чуть не закричала. Снейп! Как такое возможно? Мысли вновь понеслись по кругу: разве он — Снейп, разве опыт Джо не изменил его? Разве Снейп мог быть таким… притягательным? Или мог, просто они, дети, и не думали над этим, воспринимая учителей, как продолжения Хогвартса? Что она видит, когда смотрит на него? Собирательный образ, свои представления о нем или живого человека?
Гермиона в клочья порвала лист. Старые, проверенные методы не работали. Что толку гадать, как изменился Снейп, если она сама — менялась, но не готова была это признать? Лучшим выходом в таких ситуациях было сосредоточиться на работе, тем более пару дней назад поступил новый пациент с пока не до конца диагностированным помутнением памяти.
Вечером она уже собиралась домой, но вместо этого аппарировала к жилищу Поттеров. Дома была одна Джинни.
— Можно мне подождать Рона? Нам надо наконец поговорить.
— Надо… — Джинни смотрела на Гермиону с нескрываемым интересом, — пока ждешь, может побеседуешь со мной?
— Мне уже начинать бояться?
— Пока нет, — ответила Джинни, пропуская Гермиону в дом. — Тут ходят слухи…
— Про меня и Снейпа.
— Так это — он, тот самый магл-не магл?
— Если бы это был кто-то другой, — Гермиона не стала садиться и на всякий случай нащупала волшебную палочку, — это что-то бы изменило?
— Рон вне себя. Он хотел его прибить, но Гарри не позволил.
— Я в курсе.
— Знаешь, чем страшна измена? — Джинни села на диван и Гермиона пристроилась на соседнем кресле.
— Подрывает доверие.
— Ерунда. Хотя и это, конечно. Она лишает второго самоуважения, ну и уважения других, что еще хуже. Прикинь, каково сейчас Рону? Ты знаешь, он уже пару раз за эти дни влип в неприятные истории, защищая твою, ну и свою честь. Никто еще ничего про вас со Снейпом не знает, но твое имя уже вовсю полощут, пока только по поводу того, где и зачем ты выкопала “этого упыря”. Он герой только пока мертв, живой он тут никому не нужен. Просто измену Рон бы простил, остыл и простил бы, но вот это… Он зол, и я, честно говоря, тоже.
— Я понимаю и я должна попросить у него прощения.
— Ты любишь его? Или все, новая любовь и новые планы?
— Я не знаю. Всегда знала, что и зачем я делаю, как к кому отношусь. Все было таким… ясным, но сейчас…
— Оказалось, что все не так просто?
— Я знала, что просто не бывает, но я могла как-то упорядочить…
Звякнул дверной колокольчик и в дверях показался хмурый Рон. Он остановился на пороге комнаты, как вкопанный.
— Что ты тут делаешь? Привет, Джинни.
Джинни встала, поцеловала брата, в знак поддержки сжала его руку. — Я вас оставлю, — и ушла на кухню.
— Ты зачем пришла? — Рон прошел в комнату, но садиться не стал, стоял, расставив ноги и сложив руки на груди, смотрел исподлобья.
— Я хочу извиниться перед тобой. Я каждый раз думаю, что знаю, как будет лучше и каждый раз попадаю из-за этого в дурацкие ситуации.
— Ты в нее не попала. Ты ее создала. Ты же самая умная, так? — он зло усмехнулся. — Умная Грейнджер и простак Рон Уизли. Знаешь, что мне тут сказал один? Что всегда знал, ты не просто бросишь меня, а бросишь ради кого-то поумнее. Он в шутку сказал. Им всем кажется, что это дико весело, подначивать меня, мол моя жена не просто так отыскала этого ублюдка и вернула ему память. Ну да, она врач, — и так хихикают… Снейп! — он сжал руки в кулаки. — Шутят они! Знали бы они, что ты не только память ему вернула. А ведь узнают! Вот тогда начнутся шутки — закачаешься. Спасибо тебе за это. Жаль Гарри не дал мне врезать этому гаду. Мерзкий ублюдок! Не подох, подумать только! Восстал из мертвых! Почему он? Почему он выжил, почему ты…. Ты с ним! — он смотрел на нее чуть ли не с брезгливостью. — Ну о чем нам с тобой говорить?