— Белинда, это проклятье память не отшибает, я помню, как его применять, — не удержался Снейп.
— Мазь нанести на кожу, она поможет намного быстрее снять все симптомы. Одного раза должно быть достаточно, если будет необходимость — повторите еще раз. А с вами, молодой человек, мы поговорим послезавтра. Придете ко мне на прием, в Мунго.
Белинда откланялась.
— Значит, три капли, — Гермиона решила, что сохранять деловой тон — лучшее решение. Она развела зелье водой и подала стакан Снейпу.
Он выпил его залпом и поморщился:
— Ваш зельевар — или халтурщик, или вор. Или одновременно и то и другое. Я бы даже сейчас сварил лучше.
— Кто бы сомневался, — она зачерпнула мазь и стала медленно втирать ему в кожу. Он замолчал и закрыл глаза. Плечи, грудь, живот…
Его рука легла на ее ладонь.
— Руки снова двигаются? — спросила она, мягко высвобождая ладонь.
— Двигаются, — ответил он хрипло. — Дальше — я сам.
— Да, но спина…
Он молча лег на живот.
Она массировала его спину, нежно втирая мазь и с радостью отмечала, как отступает болезненная синева.
— Нет, это невозможно, — он резко повернулся на спину и дернул Гермиону за руки на себя.
— Вы что!
— Я чуть не сбрендил в эти дни. Мало того, что я чувствую себя ненормальным с раздвоением личности, мало того, что мне пришлось сражаться с этой пакостью, так еще ты, ты не приходила. Я поклялся себе, что больше не буду тебя домогаться, но разве такое возможно, Гермиона… — он прикусил ее кожу на ключице, через тонкую ткань блузки, сжал ее талию почти до боли. Она и ахнуть не успела, как он подмял ее под себя, задирая юбку.
Он был нетерпеливым и резким, он не хотел ждать: содрал с нее одежду, трусики полетели прочь. Он замер, тяжело дыша.
— Скажи, скажи мне, ты… хочешь?
— Нельзя, ты…
— Ты — хочешь? — он отстранился и заглянул в ее глаза. Ее хватило только на кивок.
Он зарычал, запрокидывая голову и одним рывком вонзаясь в нее. Старый диван жалобно скрипнул.
— Северус… — прошептала она, с наслаждением вонзая ногти в его плечи. Что он в ней будил? Она и не знала, что может быть такой. Она прикусила его кожу и он тут же ответил поцелуем на ее укус, она сжала его бедра ногами, и он выгнулся, стараясь войти в нее еще глубже. Он чувствовал ее и откликался на любое движение. Он, с закрытыми глазами, отдавшись страсти, словно читал ее мысли, те, которые она скрывала даже от себя.
Она закричала, ощущая спазм внизу живота и он подхватил ее крик.
Диван скрипнул последний раз и спинка, зашатавшись, отвалилась.
— Похоже… ломать мебель… становится традицией, — заметил Северус.
<empty-line>
Гермиона решила, что он уснул — по ровному дыханию и тяжести руки, лежащей на ее животе, но только она решила тихонько встать и уйти, как он притянул ее к себе, прижал спиной к животу.
— Нет. Ты не уйдешь тайком, иначе это будет слишком похоже на то, как ты оставила беднягу Джо в полной растерянности. Это, кстати, было жестоко.
— Я вернулась.
— Через несколько дней, — он целовал ее шею.
— Мне надо идти.
— А как же прием лекарства? И вдруг мне станет хуже?
— Я приду. Чуть позже.
— Что ж… — он отпустил ее, сел и стал одеваться.
Она исподтишка рассматривала его. Северус встал, надел рубашку, не переставая сверлить ее тяжелым взглядом, она натянула повыше плед.
— Почему ты тогда все время ощетиниваешься? Что не так?
— Мне надо разобраться с собой. И тебе надо. Нельзя все время закрываться окклюменцией, ты же знаешь — это кончится ужасными головными болями и… испорченным характером, потому что…
— Чем активнее подавляешь чувства, тем более вероятно, что в один прекрасный день они сведут тебя с ума, выйдут из под контроля и бла-бла-бла. Я знаю. Но если я не буду этого делать, то сойду с ума еще быстрее.
— Я могла бы помочь, или Белинда.
— Я сам разберусь. Просто на это надо время.
— Мне надо в ванную, отвернись.
Он усмехнулся, но послушно повернулся к ней спиной. Гермиона быстро подобрала одежду и скрылась в ванной. Вот кто бы ей сказал почему она совершенно не стеснялась Джо и так стесняется Северуса Снейпа?
— Я навещу тебя вечером, перед дежурством. — Из ванной она вышла одетая и причесанная. — Если что-то будет беспокоить — сразу вызывай меня. Хорошо? И свяжись с Гарри, он шлет тебе сову за совой.
— Конечно, — он подпирал стенку, скрестив руки на груди. — И да — мы еще поговорим об окклюменции и ее использовании.
Она сама подошла к нему, встала на цыпочки и поцеловала, с удовольствием наблюдая, как ему не удается удержать кислое выражение лица, как меняется его взгляд.
— До вечера, — она ловко ускользнула от его объятий и, бросив порох, шагнула в камин.
====== Глава 4. Вопросы и ответы ======
Работать не хотелось совершенно. Хотелось вытянуться на кровати и потянуться так, чтобы прочувствовать каждую мышцу. Хотелось принять ванну, а не душ, полежать в горячей воде, закрыв глаза. Хотелось поесть, не перекусить на ходу, а пообедать нормально за столом, перемежая трапезу разговорами с интересным собеседником.
Все то, что мучило и беспокоило последние дни, улеглось, словно из разрозненных пазлов наконец сложилась картинка. Она могла остановить его, но не стала, сдалась — не ему, а своей страсти. Последний шаг.
Она призналась: ей был интересен Северус Снейп, и, если следовать логике Джо Блэка, она была влюблена: она хотела узнать его лучше, а все попытки увидеть в нем Джо могли быть причиной, а могли быть оправданием — это не меняло главного. Она сдалась и почувствовала себя победительницей — прежде всего над самой собой — для того, чтобы признаться себе в некоторый вещах порой нужна та самая гриффиндорская смелость.
— Тебя ищет Белинда, — сообщил Адамс, заглянув в палату, где Гермиона записывала очередной рассказ Локхарта. Иногда — очень редко — он вспоминал какие-то эпизоды своей жизни, возможно, это были выдумки, но до чего же причудливые. Он словно погружался в транс. Загадкой осталось то, что при этом — стоило заглянуть в разум — там была все та же бесплодная пустыня, все тот же ветер, несущий обрывки воспоминаний. На более глубокий уровень воспоминаний, которые и воспоминаниями являются только отчасти, где все, что было в жизни, причудливо преображается и превращается в фантазии и мечты, лезть было опасно и для пациента, и для врача. Поэтому оставалось только фиксировать рассказы Локхарта. Раньше Гермиона планировала заняться его состоянием более дотошно — она надеялась излечить Алису, а потом вытащить из пустыни и Локхарта, но теперь она не торопилась потому, что (и в этом она пока не собиралась себе признаваться) боялась.
— Я зайду, — кивнула Гермиона.
К Белинде, кстати, тоже идти не хотелось, но не прятаться же от нее? Локхарт затих с блаженной улыбкой на лице и взглядом, обращенным внутрь. Гермиона подождала немного, провела стандартную диагностику — ничего не менялось. Вот, что удивительно — его фантазии словно жили отдельно от него. Она занесла все данные в карту и только после этого направилась в кабинет Белинды.
— Я не помешаю?
— Присаживайся, — Белинда закрыла книгу, которую изучала. — Мне интересно твое мнение, — она взмахнула палочкой, и перед Гермионой в воздухе развернулась таблица, заполненная аккуратным почерком Белинды: имя Гермионы и часы присутствия в больнице.
— Как ты думаешь, Гермиона, можно ли доверять врачу, который фактически живет на работе и при этом почти не спит?
Вопрос был риторическим.
Белинда нахмурилась:
— Не пытайся решить личные проблемы таким образом, будет хуже. Ты обещала, что вся эта история не будет отражаться на работе? И что я вижу? Такое рвение ничуть не лучше, чем прогулы, хотя может и показаться иначе. Гермиона, я буду вынуждена тебя отстранить от работы как минимум на месяц, пока ты не придешь к согласию с собой и не решишь, что тебе делать и как жить дальше. Мы имеем дело с ментальными нарушениями, и наши ошибки могут быть фатальны. Я взяла тебя без опыта и без нужных знаний прежде всего потому, что ты показалась мне очень цельной и умеющей выделять главное, идти к цели несмотря ни на что. И? Что с тобой происходит?