— Выход есть всегда. Я могу уехать. Мир — большой.
— Уехать? — она подошла к нему вплотную, он потянул ее за руку, вновь усаживая к себе на колени.
— Уехать. Мне, в принципе, все равно где жить.
— Но тут… дом.
— Дом, — он недобро усмехнулся. — Далеко не всегда это то место, в которое мечтаешь вернуться. — Меня держит тут иное. И если ты, если ты поедешь со мной, то я готов отправиться хоть к пингвинам на южный полюс.
Она смотрела на него, еще не до конца осознавая, что он ей предложил.
Северус поцеловал ее ладонь, и, глядя ей в глаза, буднично и спокойно, так, словно делал это сто миллионов раз сказал:
— Я люблю тебя.
====== Часть 4. Северус. Глава 1. Поиски выхода ======
Мы меняемся, и наша память меняется. Мы сами не замечаем, как корректируем свои воспоминания по чуть-чуть, по капле, добавляем красок или убираем резкость... Мы делаем это неосознанно. И ты знаешь — зачем...
Отрывок неотправленного письма Северуса Снейпа неизвестному адресату.
(Опубликованный в книге Риты Скитер).
Идиот! Зачем он это сделал?
Он не собирался признаваться ей в любви, хотя себе в том, что стал от нее зависим, давно признался. Зачем? Зачем опять те же грабли? И так некстати вспомнилось: он только один раз произносил эти слова. Конечно — Лили. Всегда — Лили. Он долго набирался смелости и когда произнес, ощущая, как немеет язык, показалось, что воздух враз кончился, а Лили… Лили поцеловала его в щеку, сказала: «Я тоже люблю тебя, Сев», и вернулась к чтению книги, лежа с ним бок о бок на пледе под той самой ивой. И он сразу понял, что его «люблю» и ее весят по-разному и значат — разное. Она сказал про свою любовь так легко. Слишком легко. Так говорят «люблю» сестрам или матерям, братьям и дядюшкам, старым друзьям, но не тому, от кого дух захватывает. Он тогда моментально и отчетливо понял, что она потеряна навсегда, что, как бы он ни лез из кожи, что бы ни делал, найдется кто-то (не дай Мерлин — Поттер), кто уведет его Лили прочь. Так и вышло, хотя к тому моменту он смог себя сто раз убедить, что у него есть шанс. Не было. И сейчас — не было. Пусть внутри и трещал придурок Джо, что все нормально и Гермиона просто немного удивлена, она просто не ожидала и вообще, парень, будь проще. Она целует тебя, ее глаза темнеют от страсти, когда ты обнимаешь ее, чего еще тебе надо?
— Северус, я… — она растеряна и с трудом подыскивает слова.
Но только не это! Только не отговорки, что они плохо еще знают друг друга, что она не готова, что он достоин лучшего. Будучи Джо, он сам несколько раз блеял нечто подобное и слышать такое не хотел точно.
— Молчи, — он прижал палец к ее губам. — Если ты мне не можешь ответить тем же, просто промолчи. Сделаем вид, что я ничего не говорил.
Растерянность прошла, она явно испытала облегчение. Идиот, зачем, ну зачем он ей признался в любви? Теперь захочешь, не сделаешь вид, что ничего не было, и будешь мучиться в ночи, почему она промолчала, почему послушалась и не стала ему врать, уверять, что она его полюбит, и снова придется гадать, что значит ее молчаливое согласие, и в глубине души знать, что значить это может только одно — собственную ненужность. Боль тут же тюкнула в висок, пока несильно, но он знал, во что это может вылиться. Он почти инстинктивно укрылся за окклюменцией, блокируя одновременно обе свои сущности — и Снейпа, и Джо.
Никто не представлял, да и представить не мог, как ему жилось вот так, расколотому надвое. Он смотрел на себя в зеркало и вспоминал выставку одного модного фотографа, который снимал супружеские пары, друзей, отцов и детей, а потом накладывал изображение одно на другое. Черты просвечивали, странно накладываясь друг на друга, зрелище получалось жутковатым, но завораживающим. Вот и он, глядя в зеркало, не мог понять — кого он видит перед собой, и кто этот незнакомец.
Ни Снейп, ни Джо не были ему сейчас близки. Он бы и хотел, но уже не мог не видеть все свои, по меткому выражению магла-Джо, «косяки». Это раньше, будучи Снейпом, он умело перекладывал ответственность за свои горести на других — от Альбуса до Волдеморта, от матери до Лили, но стоило хотя бы попытаться провернуть сейчас такое, как та его часть, которая хранила в себе частицу Джо, коротко и емко итожила: «мудак!». Но и Джо, успешный и легкий, удачливый, дерзкий и веселый, был невыносим. Что он знал, что он понимал? Несколько недель страданий в больнице, да редкие мигрени. В остальном ему везло — и с друзьями, и с женщинами. Никаких серьезных проблем, никакого шпионажа, выбора и вечного страха позора и смерти. Он был везунчиком, как тогда был везунчиком Сириус Блек… И, кстати — да, Джо просто невероятно удачно выбрал себе фамилию! И кто после этого мудак? Нет, Джо совсем не нравился Снейпу. Он был баловнем судьбы ровно до момента серьезных испытаний, он был слаб. А Снейп ненавидел быть слабым.
Единственным, из-за чего две его сущности не враждовали, была Гермиона. Тут царило полное взаимопонимание. Сейчас она была его ориентиром, той нитью, которая прошивает расползающуюся под руками ткань реальности. Она приходила, и хаос превращался в порядок. С ней он мог опять быть сильным, одновременно показывая свою уязвимость. Она примеряла его с самим собой, в ее присутствии он становился цельным, кем-то третьим — не Снейпом и не Джо. Поняв и приняв это, он стал раздумывать сам о том, что неплохо было бы навсегда уехать из Англии, туда, где его никто не знает и не будет судить по прошлым грехам и заслугам. Но он хотел уехать вместе с Гермионой. Только вот она — не поедет, тут даже надеяться нечего. Скоро страсть поутихнет, скоро она устанет от его характера, скоро она заскучает по прежней жизни и по друзьям, которые никогда и ни за что не примут его. Еще немного, только исчезнет необходимость его то и дело спасать, она найдет того, кто нуждается в ней больше, и он ее потеряет. Тут не надо в хрустальный шар заглядывать.
— Северус?
Он слишком глубоко задумался, и Гермиона напомнила о себе, прижавшись к нему крепче. Чувствует себя виноватой. Смотрит немного снизу, так, как ей не свойственно. Естественно: мало того, что смолчал в ответ на признание, так еще не смогла спасти, перевернуть мир за несколько часов. Хорошая девочка, смелая и добрая, цельная… Хвала Мерлину, что есть окклюменция! Он плотнее сдвинул щиты, задвигая малейшие чувства и вызывающие их мысли как можно дальше.
— Ты устала. Завра тяжелый день. Голодная?
— Нет… Я…
— Тебе надо домой. Мы увидимся завтра, в Министерстве.
Она неуверенно кивнула.
Он не предложил ей войти в дом, не предложил даже воды, он опасался, что стоит хоть немного пойти на поводу своих желаний, и он не удержит их. Плюнет на все и опять в который раз спросит: «Ты останешься со мной?», а она в который раз подумает, что он говорит о текущем моменте.
— Но нам надо поговорить! — она словно очнулась. — Обсудить, решить, что делать! Ты же не можешь просто так пойти туда и все! Ты не понимаешь, они…
— Не беспокойся, Поттер слегка сгустил краски, я уверен. Заседание! Пустая формальность.
— Что ты задумал?
Ему не хотелось пока делиться с ней своими мыслями на этот счет. Он ждал визита Малфоя и был немного сбит с толку тем, что Люциус подкараулил Гермиону. Сейчас Северусу было необходимо побыть одному, еще раз обдумать все, что он знал и о чем, пускай сумбурно, поведала Гермиона.
— Ничего я не задумал, — он поцеловал ее в лоб и легонько толкнул, помогая встать. Поднялся сам.
— Но я вижу! — настойчиво повторила Гермиона. — У тебя вид… будто ты замышляешь что-то.
— Я обдумываю ситуацию, а не замышляю. Замышлять, особенно глупости, всегда было привилегией Гриффиндора.
Гермиона закатила глаза и улыбнулась.
— Ну, хорошо. Значит — до завтра?
— До завтра. И… лучше сделать вид, что нас связывают отношения, гм, пациента и врача, не так ли?
Гермиона нахмурилась и отвела глаза.
— Ты же умеешь врать, когда надо?
— Умею, — гордо вздернутый подбородок, — но не люблю.
— Не волнуйся понапрасну. Все это сущие мелочи, — он испытал мимолетное желание напоить ее чаем, подмешав туда немного сонной травы, и уложить спать в своем доме. Смотреть на нее, просто знать, что она рядом… — он тряхнул головой. — Иди. Отдохни как следует, забудь до завтра обо всем. Займись… покупками?