Наверное, Лили приснилась не просто так. Он опять полюбил женщину, которая не будет с ним. Только вот он уже не тот Северус Снейп, который будет врать себе и надеться, что Гермиона прозреет…
Он пил кофе, глядя, как лениво всходит солнце. Как же обидно было осознавать свое хроническое одиночество. Он всегда был один, даже в детстве, но до недавнего времени не хотел сам себе в этом признаваться. Отец относился и к нему, и к матери, как к опасным, противным животным, вроде ядовитых жаб и старался реже сталкиваться с ними в коридорах старого дома. Мать считала жалость недостойным чувством и никогда не жалела маленького Северуса, повторяя, что он сам должен справляться с проблемами. И только короткие и до обидного редкие встречи с Лили давали надежду, что все изменится когда-нибудь. Стоило ли удивляться, что в Хогвартсе не стало лучше? Его никто и никогда не любил, словно на нем стояло клеймо неприкасаемого. Расстояние между ним и Лили, его Лили, росло с ужасающей скоростью, но он старался не замечать этого, просто чтобы не сойти с ума. Учителя, бранившие мародеров, если те задирали других детей, словно не замечали, как они изводили Снейпа. Слизеринцы просто делали вид, что его не существует. Как же — полукровка на факультете. Малфой стал общаться с ним только потому, что видел возможность его использовать и завербовать, а он был настолько изголодавшимся хотя б по подобию дружбы, что с радостью откликнулся.
Права была Белинда, он вступил в ряды Пожирателей по своей воле. Он наделся обрести что-то, хотя бы отдалено напоминавшее семью, но быстро понял, что снова ошибся, а потом…
Он с трудом удержался, чтобы не разбить чашку с остатками кофе о ствол дуба. Кто бы мог подумать: для того, чтобы получить то, о чем он так мечтал — дружбу, любовь, работу, которая вызывает жгучий интерес, уютный, настоящий дом, — потребовалось забыть о магии и оказаться в мире маглов. Ирония, какая ирония! Смешнее только то, что ему пришлось вернуться, отказавшись от всего этого и его иллюзорное счастье было разрушено Гермионой, без которой ему теперь было не нужно ничего: ни магический мир, ни простой…
Он постарался отвлечься от невеселых дум и сконцентрироваться на том, что надо сделать.
Принять душ. Побриться. Одеться: старомодные рубашка и брюки, тесные ботинки. Так… Галстук. Сюртук. Будет жарко, но плевать, зато в таком одеянии проще держать спину прямо и корчить надменную мину. Мантия с охранными заклинаниями. Палочка.
Он посмотрел на свое отражение в зеркале. Не Снейп — не хватает неухоженных патл до плеч, но и не Джо — он бы ни за что так не вырядился. Незнакомец. Что ж, посмотрим, насколько этот третий везунчик.
Он аппарировал в тихий проулок, неподалеку от Лондонского моста, посмотрел на часы — можно позволить себе немного пройтись. Северус накинул на себя чары невидимости: хотя в Лондоне мало кого удивишь нелепой одеждой, он уже не был частью этого города и чувствовал себя неуютно.
Он был сосредоточен и собран. Если он все сделал правильно, то заседания как такового не будет: его вынудили вылезти из раковины и сделать выбор. Министр хотел его лояльности — он ее получил, Малфой хотел его поддержки — он знает, что он ее не получит. А цирк не нужен ни Кингсли, ни Малфою. Вряд ли последний будет пакостить сразу, но то, что теперь в полку врагов прибыло, надо учитывать…
*
Северус надеялся, что избежит в коридорах Министерства ненужных встреч: он бы предпочел пройти в зал, когда все уже соберутся, но нет — не с его везением. Когда он протянул свою палочку для регистрации, в атриуме появились Поттер и Уизли. Оба на секунду замялись, словно натолкнулись на препятствие, и тут же Уизли ускорил шаг. Поттер попытался схватить приятеля за рукав, но тот вырвал руку и разве что бегом не припустил. На ходу вытащил и показал значок аврора дежурному и подлетел к Северусу. Ярость Уизли была почти что физически ощутима. Он приблизился вплотную и зашипел Северусу в лицо:
— Послушай, ты! Не знаю, как у тебя это вышло, что ты сделал с Гермионой, но поверь, я тебя уничтожу.
— Думаешь, Уизли, она после этого к тебе вернется? — спросил Северус, чувствуя, как и в нем разгорается желание уделать этого сопляка прямо здесь и сейчас — хоть палочкой, хоть голыми руками.
— Рон! — как всегда встрял Поттер.
— Не волнуйся, Гарри. Здесь, — Уизли выдели слова «здесь», — я ему ничего не сделаю.
— Так в себе уверен? Или смелый, только пока у меня палочки нет? — не удержался Северус.
Дежурный, который с открытым ртом наблюдал сцену, не торопился вернуть Северусу палочку.
— Бояться тебя? — усмехнулся Уизли. — Герой гребаный! Воспользовался тем, что Гермиона вечно жалеет убогих!
— Тебя тоже жалела? — спросил Северус деланно безразличным тоном.
— Да ты! — Уизли занес кулак, но Гарри перехватил его руку.
— Рон, не то место и время.
— Да, ты прав. — Уизли отступил. — Ублюдок… — он потер кулак. — Сегодня. В десять вечера. Рядом с твоим домом, — и, не дожидаясь ответа, ушел. Поттер, ни слова не сказав, последовал за другом.
Дежурный, отводя глаза, отдал Северусу палочку:
— Господин С-снейп, — пробормотал он, — заседание будет проводиться в другом зале. Вас проводят.
Рядом появился домовой эльф и, качая головой и поминутно оглядываясь, посеменил впереди.
Если бы не необходимость прибегнуть к окклюменции, чтобы потушить зачатки боли, которая снова грозила разбить голову надвое, Северус стал бы гадать, хороший ли знак перенос слушания в другой зал. Не хотелось бы оказаться в том самом зале, где стоит кресло с цепями и сумрак наполнен гнилостным запахом отчаянья. Хвала Мерлину, эльф вел его совсем в другую сторону, светлыми широкими коридорами, пока не остановился у обычных дубовых дверей.
— Приложите палочку вот сюда, сэр, — проблеял эльф, показывая на едва заметную выемку на раме рядом с ручкой и испарился.
Стоило коснуться указанного места палочкой, дверь распахнулась.
Перед Северусом была большая комната, только отдаленно напоминавшая залы, в которых заседал Визенгамот. Никакого сумрака, никакого амфитеатра, ни следа кресла, в котором чувствуешь себя как под прицелом. И, конечно же, никаких цепей и клеток, все очень… цивилизовано и почти по-магловски.
Северус прошел вперед и остановился. За ним появилось кресло.
— Присаживайтесь, — сказал председательствующий Кингсли. Рядом с ним сидел субъект, с которым Кингсли приходил вчера, а по другую руку — темнокожая молодая девушка. Кажется, с Когтеврана, закончила Хогвартс лет десять назад.
За этой троицей располагалось несколько рядов кресел. Заняты были далеко не все. Гермиона уже была здесь, сидела между Поттером и своим мужем, и Северусу пришлось сделать усилие, чтобы потушить моментально вспыхнувшие ревность и ярость. За спиной у троицы возвышалась Минерва, и, хотя вид у нее был строгий, Северус заметил на ее губах тень улыбки, обращенную несомненно к нему. И он почувствовал себя виноватым за то, что не нашел время выбраться в Хогвартс.
Чуть в стороне, словно оказался здесь случайно, сидел Малфой и зевал, рядом с ним пристроились неизвестные Северусу молодые люди. Было еще человек пять, все как один старые маги, кто-то с искренним любопытством разглядывал Северуса, кто-то с трудом сдерживал зевоту. Как ни старался Северус, он смог вспомнить фамилию только одного старика и то не был уверен, что правильно.
Северус поискал глазами Белинду, но ее пока не было.
— Начнем? — Кингсли, строя из себя демократичного лидера, оглянулся и кивнул. — Начнем.
Девушка поднялась, дотронулась до пергамента, лежащего перед ней, палочкой, и стала читать. Кажется, всех присутствующих решили познакомить с его биографией. Было так странно слушать о себе: когда родился, где учился. Северус живо вспомнил, как, будучи Джо, читал о себе книгу и поражался, каким мудаком был. Ему казалось, что было бы так просто и естественно жить иначе. Он задумался и перестал слушать, скользил взглядом по собравшимся и снова чувствовал себя лишним, ненужным. Сейчас почти все, кроме Гермионы и Минервы, сидели со скучающими лицами. Не надо и легилименцию применять, чтобы понять — им всем до чертиков хотелось уйти, отправиться по своим делам, а не слушать о Северусе Снейпе и решать, что с ним делать. Его самого подмывало встать и предложить закончить представление и разойтись, но он прекрасно понимал, что в этом спектакле придется участвовать до конца.