От подушки исходил едва уловимый аромат духов Гермионы. Северус вскочил, набросил на постель покрывало, переоделся поспешно и стал собирать вещи: весь скарб поместился в небольшую сумку, да и к чему брать много? Он еще раз оглядел беспорядок и аппарировал из дома.
В Мунго он кликнул эльфа, велел ему разобрать вещи и между прочим спросил, не на месте ли миссис Уизли. Эльф, прядая ушами, пропищал, что миссис Уизли будет на месте всю ночь. Нет, она не в приемном, у себя. Пишет.
Северус живо представил Гермиону, склонившуюся над историями болезни. Грызет кончик карандаша, брови сдвинуты, взгляд серьезный… Его тянуло к ней, и он не стал противиться: взял пару фиалов со столика и решил отнести их к ней в отделение. Можно всегда сказать, что его просила Белинда.
Гермиона действительно сидела за столом и писала истории болезни, действительно покусывала кончик карандаша.
— Позвольте войти, — он тихо открыл дверь и прошел в ординаторскую. На диване дремал какой-то молодой недоумок.
— Эм, — парень потер глаза, потом, видимо понял, кто перед ним стоит, улыбнулся радостно во весь рот, потом перевел взгляд на Гермиону, и, пробурчав что-то про срочную работу, ретировался.
— У тебя очень понимающие коллеги…
Она не ответила, выжидательно глядя на него.
— Собственно, — он подошел ближе, — я принес зелье. Подумал… Белинда говорила, что у вас его не хватает. Это для прояснения сознания.
— Да, у нас оно быстро расходуется, — она, вставая, кивнула на консоль под полками, — поставь туда.
Он прошел, чувствуя себя невероятно глупо.
— Я… еще я хотел извиниться. Я вел себя как идиот. Опять и… И это не изменится, Гермиона, — он подошел к ней ближе, но не рискнул дотронуться до нее. Она стояла прямо, спокойно смотрела ему в глаза, но он видел, чувствовал, как она напряжена. — Мы все время будем ссориться и мириться, я все время буду срываться по поводу и без. Я не умею жить с кем-то, не умею и… я не смогу сделать тебя счастливой.
Она кивнула головой:
— Да.
— Поэтому…, — он сбился, уверенный, что она будет возражать, — поэтому лучше тебе сказать, что я наложил на тебя Империо, что ты… — он перевел дыхание. — И вернуться к Уизли.
Она усмехнулась, потерла лоб и села за стол.
— Я получила письмо от Луны. Если мне не подтвердят грант, то я уеду к ней, у них очень интересный проект, они ездят по всему миру.
— Ты…
— Я не буду ничего никому рассказывать, уж тем более не буду говорить, что была под Империо. И развод — дело решеное, он же не из-за того, что я себе придумала будущее, он из-за того, что я уже сделала. Это не исправишь.
— Гермиона, я…. — он хотел сказать ей, что любит ее, что готов по капле отдать за нее кровь, но понимал насколько лживо прозвучат эти слова после того, как он отказался с ней уехать. — Я не хотел, чтобы так вышло. Я — старый дурак, и тебе нужен кто-то более…
— Замолчи, — сказала она тихо, — и уходи. Я ни о чем не жалею, но если ты не уйдешь, то будь уверен — я тебя прокляну. И не приходи ко мне больше, — она отвернулась от него и стала что-то быстро писать на пергаменте.
Он протянул к ней руку и отдернул, так и не посмев дотронуться. Они все сделали правильно. Северус вышел из кабинета, тихо закрыл за собой дверь. На душе было легко и пусто.
====== Эпилог. Гермиона ======
Весть, что они с Северусом расстались, быстро разнеслась по Мунго и вышла за его пределы, но Гермиона так устала от шумихи, что ей было все равно. Не все равно было Рону, который на следующий день рано утром постучал в дверь.
— Это правда?
— Мерлин, Рон, ты меня напугал! Есть же камин.
— К Мерлину камин. Правда, что этот ублюдок посмел тебя бросить?
— Входи, — Гермиона за руку втянула его в дом. — Я послала бумаги на развод и мнения менять не буду, вне зависимости от…
— Что он с тобой сделал? — Рон наклонился к ней, серьезно всматриваясь в ее лицо. Он сильно похудел отчего черты лица проступали четче, под глазами залегли тени.
— Рон, он ничего со мной не делал, я устала повторять. Он меня не бросил, просто… когда все происходит так, сложно надеяться, что… Я столько читала об этом в книгах. Люди начинают встречаться под воздействием внешних стрессовых условий и потом — не выдерживают.
— Вернись. Давай начнем с начала, — он сжал ее руки сильнее. — Я прошу тебя. Мы же любили друг друга, а это — со Снейпом, это не может быть серьезно, ну, то есть настолько серьезно, как у нас. Что вас может связывать? У нас же было… чего только не было!
— Рон, — она аккуратно высвободилась, — ты же сам понимаешь, да? Ты понимаешь, что ничего не будет таким, как прежде? Мерлин, мы ходим по кругу. Мы уже говорили об этом! Тебе сейчас кажется, что мы сможем сделать вид, что этих недель в нашей жизни не было, но мы не сможем.
— Я смогу, — упрямо повторил Рон.
— А я — нет.
— Ты любишь его? — он снова схватил ее за руку и притянул к себе. — Почему?
— Я не знаю, Рон, и я не хочу говорить об этом с тобой. Не хочу тебе делать больно.
— Больнее просто невозможно, — проговорил он глухо. — Я не могу понять, как так вышло? Что я, я — что делал не так?
— Ты все делал так, дело не в тебе. Я… — она посмотрела ему прямо в глаза. — Я не знаю, почему так вышло. И я не знаю, люблю ли я Северуса Снейпа, но я тоскую по Джо, — она почувствовала, как на глазах наворачиваются слезы. — Прости меня, Рон, пожалуйста, не проси вернуться, я не смогу. Это будет нечестно, несправедливо, в первую очередь, по отношению к тебе.
Он дернулся от нее, потом огляделся, сел рядом со столом, провел рукой по столешнице.
— Ты тоскуешь по нему, а я тоскую по тебе. Что же нам делать?
— Подождать. Возвращайся, живи тут. Я пока поживу у родителей, они тоже скучают. Я уеду, попытаюсь разобраться с собой и когда я вернусь…
— У меня есть шанс? Хоть один на тысячу? Я буду тебя ждать.
— Я не знаю, Рон, не знаю.
Рон вздохнул, отошел к окну и стоял, молча перекатываясь с пятки на носок.
— Я подпишу все бумаги, — он повернулся снова к ней, но подходить не стал. — Я много думал о нас, о тебе. Я не буду тебе желать счастья с этим упырем, но… и держать тебя не буду.
— Спасибо.
— И сюда не вернусь, слишком тяжело. Присмотрю себе какую-нибудь квартирку… ладно, — он вымученно улыбнулся, — ничего. Где наша не пропадала? Ты… пиши из своей Луизианы. И будь осторожнее, у них колдуны на всю голову больные, говорят.
— Я буду очень осмотрительна, честно.
Они неловко обнялись, неловко поцеловали друг друга в щеки.
— Можно через камин?
Она кивнула.
— Рон, — крикнула она, когда он уже готов был бросить дымолетный порошок в камин, — прости меня!
— Я постараюсь.
В этот же день она пришла к Белинде и положила на стол заявление об уходе.
— Значит вот как? — Белинда перевела взгляд с заявление на Гермиону. — Одна?
— Одна.
— Ты не хочешь поговорить об этом?
— Нет. Нет, не хочу. И, думаю, теперь и не обязана?
— Если ты уверена в своей правоте, и у тебя нет желания посмотреть на ситуацию с другой стороны, — Белинда поставила свою подпись под заявлением и отложила его в сторону. — Надеюсь, тебе не покажется обременительным отработать пару недель? У нас, сама знаешь, все время нехватка рук и светлых голов.
— Да, конечно. Я могу идти?
— Постой… Ты всерьез полагала, что Северус уедет сразу? Ты думала, я его отпущу?
— Да, я думала, вы его отпустите, и вы бы…
— Я бы отпустила. Если бы ты пришла вместе с ним, если бы вы поговорили со мной. Мы бы договорились, но ты… ты решила все сама. За всех.
— Да, вы правы, я ошиблась. А Северус… он поступил правильно, предложив расстаться.
— Я оставлю свое мнение при себе, — Белинда улыбнулась. — И раз супервизии не будет, то давай вернемся к работе. Ее, как всегда, непочатый край.
— Ты уедешь, да? — Ханна поймала ее в коридоре, взяла под руку, приноровилась к быстрому ходу. — С ним, да, с ним? Ой, мамочки!