На мой вкус, его «Одиссее» не хватает страсти и нерва, разменянных на некоторую приторность речи. Гомер Гнедича наговорил на «18+», Гомера Жуковского вполне можно пускать к школьникам — даже когда его герои спорят друг с другом или дело доходит до драки. Никаких тебе «бесстыдных псиц» и «винопийцы с сердцем еленя»; самое сильное выражение, которое позволяют себе персонажи — «необузданный», «влагалище» решительно изгнано и заменено «ножнами», а свирепая бойня в финале описана так, словно рассказчик морщится, прикрывшись ладошкой:
Впрочем, это субъективный взгляд, который вовсе не обязательно разделят читатели, не заметившие разницы в стилистике Гнедича и Жуковского.
Гораздо больше отличий у двух поэм в принципах построения сюжета и приемах повествования. В «Илиаде» оно организовано вокруг двойного нравственного конфликта: межличностного, между оскорбленным Ахиллом и оскорбившем его Агамемноном, и внутреннего конфликта самого Ахиллеса, проживающего разрушительную обиду и приходящего к отказу от гнева и примирению не только с вождем ахейцев, но и с царем Трои Приамом. Гнев Ахилла — сюжетный стержень, на котором держится все действие, все сражения и распри богов; когда он избыт, произведение подходит к концу.
В «Одиссее» нет ничего подобного. Здесь все внимание обращено исключительно на повествование о событиях; можно даже сказать, что в этом смысле «Одиссея» в большей степени соответствует классическому понятию эпоса, чем «Илиада», и вместо истории частного конфликта на фоне войны нам предлагается развернутое эпическое полотно, протянувшееся от Дарданелл до Балеарских островов и охватывающее целое десятилетие. В «Илиаде» Гомер использует вполне современный прием быстрого погружения читателя в центр событий, меняя местами завязку и экспозицию, но потом сюжет развивается линейно и традиционно. В «Одиссее» мы увидим значительно более сложную повествовательную модель.
Рассказ начинается с описания разговора богов на Олимпе, своего рода «пролог на небесах», как в «Фаусте» Гете. Любопытно, что Зевс рассуждает о событиях, связанных с судьбой знакомого нам Агамемнона, изложенных в «Орестее» Эсхила; Афина в ответ напоминает царю богов про Одиссея: мы узнаем, что он вот уже десять лет не может добраться домой, мыкаясь по всему Средиземноморью, а ныне и вовсе находится в плену у нимфы Калипсо, которая удерживает его у себя на острове, принуждая жениться.
Оказывается, что Зевс совершенно забыл про злополучного Одиссея; царь богов соглашается, что пора уже положить конец его скитаниям, и посылает Гермеса на остров Каллисто, а Афина отправляется на Итаку, где Одиссея до сих пор ждет верная жена Пенелопа и сын Телемах — тот самый новорожденный младенец, которого некогда Паламед положил на пути запряженного плуга, чтобы вынудить Одиссея пойти на войну, и который ныне стал уже двадцатилетним юношей.