Характерной, можно сказать, типичной для того времени иллюстрацией методов «работы» московских налетчиков могут служить два ограбления, происшедшие буквально одно за другим летом 1917 года.
Февральская революция обошла стороной Купеческий клуб, как, впрочем, и другие подобные московские заведения, нисколько не нарушив их нравов и традиций. В залах и гостиных клуба, как и в прежние времена, широко гуляла за богато сервированными столами состоятельная публика, здесь по-крупному играли в карты и железку, до утра кутили и веселились под цыганские романсы и русский перепляс.
Так было и на этот раз. За одним из столов, покрытом зеленым сукном, сгрудилась группа молодых офицеров-картежников. В соседней комнате человек десять внимательно следили за диском железки. В ресторанном зале компания самодовольных торговцев обмывала удачную сделку, а рядом с ними кутило общество интеллигентов богемного вида. Сквозь малосвязные выкрики, пьяный хохот, звон посуды с эстрады едва пробивался голос певицы.
Вдруг в два часа ночи в этот шум и гам ворвался густой бас:
— Всем находиться на месте! Стреляем без предупреждения!
Под сводами здания раздалось несколько выстрелов. В Купеческий клуб ворвалась банда грабителей, человек двадцать пять. Оставив одного бандита на страже у входа, принялись за дело. Собрали с пяти карточных столов все деньги, у игроков отобрали бумажники, часы, кольца. Очистили карманы у посетителей ресторанного зала. В комнате, где играли в железку, ранили трех человек, которые, по мнению грабителей, слишком медленно раскошеливались. Отобрали оружие у всех находившихся в клубе офицеров. Приказав жертвам не выходить из помещения в течение двадцати минут, налетчики скрылись.
На следующий день городская газета «Утро России» в заметке «Экспроприация в Купеческом клубе» констатировала:
«Все гости клуба были ограблены дочиста».
Не прошло и нескольких дней, как нечто подобное произошло в здании Союза московских потребительских обществ, находившемся на Преображенской улице. Правда, дело происходило днем и грабителей было всего пять человек. К зданию они подъехали на машине, перерезали телефонные провода, один остался караулить машину и выход. Остальные спокойно обошли все помещения учреждения, забрали более 100 тысяч рублей и, не торопясь, удалились. И хотя в это дневное рабочее время в помещении находилось свыше семидесяти человек сотрудников и посетителей, ни один из них даже и не подумал оказать сопротивление грабителям.
Население Москвы было буквально терроризировано многочисленной армией профессиональных преступников, орудовавших в городе и его окрестностях.
Временное правительство, по существу, никакой серьезной борьбы с профессиональной преступностью не вело, да и не могло вести в силу своей социальной природы. Более того, его антинародная политика способствовала резкому росту преступности в стране.
В марте 1917 года, тогда еще будучи министром юстиции Временного правительства, Керенский подписал указ об амнистии всем осужденным до февральской революции, в том числе ворам, грабителям, убийцам, другим уголовным преступникам. Сделано это было якобы в целях утверждения законности в новом строе и необходимости способствовать направлению всех творческих сил народа на защиту нового государственного порядка.
В результате лишь из московских пересыльной, губернской и женской тюрем вышли на свободу почти полторы тысячи опасных преступников-рецидивистов. Сотни амнистированных из провинциальных тюрем, с каторги и ссылки также устремились в Москву.
По данным московской «народной милиции» Временного правительства, в городе оказалось более трех тысяч только что освобожденных рецидивистов.
В ответ на «отеческую заботу» Керенского амнистированные и их коллеги, остававшиеся на свободе, широко развернули свою деятельность. Не проходило дня, чтобы «народная милиция» не фиксировала в Москве до десятка грабежей, разбоев и убийств. О воровстве уже и говорить не приходилось: оно стало обыденным явлением в городе. Если в марте-апреле 1916 года в Москве было совершено 3618 преступлений, то за тот же период 1917 года их было совершено уже 20 628, то есть почти в шесть раз больше. Таких особо опасных преступлений, как грабежи, стало больше в четырнадцать раз, а убийств — в десять.
В Москве и губернии, даже по неполным данным, накануне Великой Октябрьской социалистической революции почти безнаказанно действовало более тридцати банд профессиональных убийц, грабителей, налетчиков, некоторые из них насчитывали до ста и больше человек.