Около часа Козлов толкался среди пассажиров, пока к нему не подошел какой-то мужчина. Они обменялись несколькими фразами и Козлов заторопился к выходу.
— По приметам похож на Гришку Адвоката, — сказал Шиндлер, не упуская из виду неизвестного. — Будем брать. Только осторожно, он наверняка вооружен. К тому же в толпе могут быть его сообщники.
У выхода на платформы Шиндлер быстро подошел к мужчине и, протягивая руку, с удивлением в голосе произнес:
— А, Гриша, здорово!
Тот недоуменно взглянул на него и тоже протянул руку для приветствия. Шиндлер крепко сжал ее. В этот же момент Кукушкин с другой стороны схватил левую руку бандита и одновременно выдернул из заднего кармана брюк преступника «браунинг».
Все произошло мгновенно и со стороны выглядело случайной встречей старых товарищей.
На привокзальной площади муровцы еще раз обыскали преступника. Извлекли из его карманов золотые вещи, толстую пачку денег. Пока ждали извозчика, Плещинский несколько пришел в себя от неожиданного ареста.
— Надо же, как вы ловко меня скрутили. Просто не верится, — покрутил он головой, а потом тихо добавил: — Ребята, никто же не видел, как вы меня взяли. Заберите себе золотишко и деньги, а меня отпустите. А я сегодня же скроюсь из Москвы, навсегда…
— Однако ты шутник, Гриша, — только и ответил ему Шиндлер…
Почти одновременно сотрудники губернского отделения МУРа арестовали предводителя крупной бандитской шайки, действовавшей в пригородных районах столицы, преступника-рецидивиста Капустина и нескольких его помощников. А началось все с задержания на Сухаревском рынке сотрудником МУРа А. Я. Базаровым спекулянтки Марьи Краснощекой.
— Уже не первый раз замечаю ее на Сухаревке с мукой и мясом, — докладывал Алексей Яковлевич руководству. — Поинтересовался, где берет продукты, — хитрит и изворачивается. Пришлось задержать.
В МУРе Марья запиралась не долго. Рассказала, что мясо, муку, некоторые другие продукты, столь дефицитные в трудное военное время, ей дает для продажи настоятель Борисоглебского монастыря отец Иона. Но где тот берет их, задержанная не знала. Однако сообщила, что видела в покоях Ионы людей явно не монашеского обличил.
В город Дмитров, где располагался Борисоглебский монастырь, выехали сотрудники губернского отделения.
Ранним утром муровцы с несколькими работниками городского отделения милиции подошли к монастырским воротам. Заспанный послушник, то ли не разобрав спросонья, что к чему, то ли привыкнув уже к неурочным посещениям посторонних, без слов открыл на их стук калитку и тут же побрел назад в сторожку. Гости прошли прямо в покои настоятеля.
В передней — большой квадратной комнате, пропахшей тяжелым самогонным духом, на широких лавках, расставленных вдоль стен, храпели трое неизвестных в «мирском» одеянии. С вечера, видимо, они так нагрузились, что не хватило сил раздеться. Никто даже не шелохнулся, когда работники уголовного розыска ощупывали их карманы и извлекали из-под подушек оружие.
В не менее выразительной позе разметался на кровати в своей спальне и отец Иона.
Пришлось потревожить крепкий сон владыки монастыря и его гостей. Иона спросонья никак не мог понять, что надо тормошившим его людям и кто они такие. Он неистово крестился и бормотал сиплым голосом:
— Чур меня, чур меня… Нечистая сила… Изыйди из обители божьей… Чур меня, нечистая сила…
— Кончайте причитать, гражданин служитель культа, вставайте и приведите себя в пристойный вид, — попытался остановить его инспектор А. Сауле, возглавлявший операцию.
Настоятель сполз с кровати и стал натягивать на себя одежду, разбросанную по всей комнате.
В это время один из работников местной милиции доложил:
— В кладовке среди монастырской утвари обнаружили два куля муки, непочатый окорок, другие продукты.
— Уж не алешинских ли мужиков мука, святой отец? — спросил начальник дмитровской милиции у настоятеля. И пояснил сотрудникам МУРа: — Есть у нас тут сельцо, Алешино называется. Несколько дней назад тамошние мужики выскребли по сусекам у кого сколько набралось зерна и решили его артельно смолоть. Снарядили подводу с провожатыми на рогачевскую мельницу. На обратном пути на них напали бандиты и ограбили. До сих пор не можем напасть на след преступников. Так что молчишь, отец Иона, откуда мучица?
Священнослужитель, как-то неестественно передернувшись, заерзал на кровати и со слезой в голосе признался: