В нижнем этаже румянцевской ночлежки помещался трактир, который хитровцы называли между собой «Сибирью». Здесь собирались преимущественно воры и скупщики краденого. Люд рангом пониже — барышники и нищие — облюбовали себе «Пересыльный». И хотя располагался он рядом с «Сибирью», хитровская мелкота туда не совалась. Питейный люкс помещался в доме Ярошенко и носил название «Каторга». В этом притоне кутили «сливки» Хитровки — громилы, грабители, народ «деловой».
Обитатели хитровских ночлежек признавали лишь свои неписаные законы да пудовые кулаки двух городовых 3-го участка Мясницкой полицейской части Рудникова и Лохматкина. Эти блюстители порядка, несшие здесь службу вплоть до Октябрьской революции, знали большинство хитровцев в лицо и умели неплохо с ними ладить. Большой знаток московских трущоб, писатель и журналист Владимир Алексеевич Гиляровский в одном из своих очерков привел примечательный разговор следователя по особо важным делам городского суда с городовым Рудниковым:
«— Правда ли, что ты знаешь в лицо всех беглых преступников на Хитровке и не арестуешь их? — поинтересовался судебный чиновник у полицейского.
— Вот потому двадцать годов и стою там на посту, а то и дня не простоишь, пришьют, — ответил страж порядка. — Конечно, всех знаю».
Хитровцы тоже хорошо знали своих городовых. Поэтому многие из тех, кто жил в неладах с законом, годами скрывались здесь от его «всевидящего ока», не опасаясь попасть в руки правосудия.
Хитров рынок был типичным образчиком дна империи Романовых. Не случайно, когда в 1902 году Московский Художественный театр готовил первую постановку пьесы Максима Горького «На дне», К. С. Станиславский и В. И. Немирович-Данченко с группой артистов театра именно здесь знакомились с трущобной жизнью. А художник театра В. А. Симов писал эскизы своих знаменитых декораций к горьковской пьесе прямо в притонах Хитровки.
«Экскурсия на Хитров рынок, — вспоминал позже К. С. Станиславский, — лучше, чем всякие беседы о пьесе, разбудила мою фантазию и творческое чувство. Явилась натура, с которой можно лепить живой материал для творчества образов».
Но не единой Хитровкой славилась Москва в дореволюционные годы. Москвичи знали с десяток других, не менее примечательных мест трущобного мира в городе. Просто наша прогулка по центру старой Москвы началась отсюда.
Поднимемся от Хитрова рынка, именовавшегося в обиходе просто Хитровкой или Хивой, по Солянке на Старую площадь и вступим в Китай-город. Путеводитель «Москва и окрестности» 1896 года сообщает:
«Китай-город… служит средоточием многомиллионной торговой деятельности Москвы. В нем идет как бы постоянная ярмарка, торжище… Это — Сити г. Москвы».
«Московское Сити» выглядело весьма многолико.
«Стоит только спуститься по одной из лестниц, идущих от Варваровки (нынешняя улица Разина. — В. П.), вниз по направлению к той стене Китай-города, которая примыкает к Москве-реке, из кварталов европейского типа вы сразу попадаете в трущобный мир старой Москвы. Тут все характерно: и грязные кривые переулки, и двухэтажные, с обсыпавшейся штукатуркой, жалкого вида домишки, сплошь облепленные примитивными вывесками, и внутренние дворы со специфическими чертами социального дна… Но и здесь, как и везде в Китай-городе, кипит бойкая торговая жизнь, хотя и особого рода, — жизнь, дирижером которой является мелкий барышник, паразитирующий за счет ремесленной бедноты; здесь нашла себе приют шумная страстная биржевая спекуляция — только в ином масштабе, чем там на Ильинке или в «Славянском базаре».
Так описывает эту часть города путеводитель «Москва» 1915 года.
Отсюда, через Красную площадь, выйдем на Охотный ряд. Мы попали, как свидетельствует «Всеобщий путеводитель по Москве и окрестностям» 1916 года, на «центральный рынок Москвы с многомиллионными оборотами». Но это было и самое грязное место в центре города. Портящиеся мясо, рыба, овощи издавали такое зловоние, что «охотнорядский дух» чувствовался за много кварталов отсюда.
Пройдем через плотную толпу торговцев с корзинами и мешками, шныряющих между ними блинников и воров-карманников, сбитенщиков и профессиональных попрошаек. Перед нами известный московский притон шулеров, налетчиков, барышников и громил — гостиница «Лондон». Стены ее темных номеров видели столько человеческих трагедий и слышали столько излияний, радужных надежд и безысходного горя, что их хватило бы не на одну «Человеческую комедию».
От гостиницы рукой подать до Тверской, или «губернаторской», улицы. Так ее называли потому, что здесь располагался дворец московского генерал-губернатора. Тот самый, в котором ныне помещается Моссовет. Он величаво выпирал вперед, на проезжую часть улицы. Это уже позже архитекторы и строители «осадили» дом назад и выпрямили улицу Горького.
Из книги «Москва, или Исторический путеводитель по знаменитой столице государства Российского» 1831 года узнаем, что перед