Как и любая другая деятельность, профессиональная преступность не могла развиваться без своей «школы», без обучения новичков преступному ремеслу. У воров, к примеру, имелись так называемые «козлятники» — профессионалы высокого класса, как правило, уже в возрасте, которые обучали подростков воровским приемам. Обучали на воле. Но лучшим местом для обучения молодежи считалась тюрьма. Недаром же преступники на своем жаргоне называли ее «училищем» или «академией».
Пожалуй, гораздо шире, чем среди представителей других профессий, среди преступников имели хождение свои профессионализмы, которые постепенно сложились в воровское арго — язык преступного мира, который на этом же арго назывался «блатной музыкой» или «феней».
Всем знакомые и понятные на обычном языке слесарные и столярные инструменты — отмычка, ломик, коловорот, долото и другие «на фене» превращаются в «мальчиков», «фомку» или «шапер», «вертух», «шолото», «рвотку» и тому подобное. Но теперь это уже инструменты, помогающие преступнику открыть замок чужой квартиры, отжать запертую дверь, взломать несгораемый ящик.
Перед революцией и в первые годы после установления Советской власти в Москве орудовало много взломщиков сейфов и несгораемых шкафов. Большинство из них были «медвежатниками» высшей квалификации, преступниками международного класса. Об одном из них — Казимире Ястрембжинском, он же Жан Романеску, он же Вильгельм Шульц, он же адмирал Нельсон, ходили буквально легенды. В его преступном формуляре, хранившемся в отделении сыскной полиции, было записано:
«опаснейший медвежатник международного класса, гастролирует в империи и за границей, проходит по донесениям Санкт-Петербургской, Одесской, Московской, Ростовской-на-Дону и Нахичеванской, а также Царства Польского сыскной полиции».
Формуляр этот с полным основанием мог быть дополнен добрым десятком других адресов, если бы царский сыск работал порасторопнее. Скажем, адресом сыскной полиции Нижнего Новгорода, где тихой августовской ночью 1912 года преступник, пожелавший остаться неизвестным, очистил два сейфа особой конструкции широко известной Лейпцигской фирмы по изготовлению денежных хранилищ «Отто Гриль и К°». В полицейском дознании по делу отмечалось, что
«злоумышленник находился в помещении банка не более тридцати минут, на которые самовольно отлучился с поста ночной сторож. Когда по прошествии тридцати минут сторож вернулся на пост, то обнаружил подъезд открытым, а также открытыми стальные двери, ведущие в подвал, где хранились банковские сейфы… Злоумышленник с необыкновенной ловкостью и отменным знанием дела открыл два сейфа, несмотря на то, что они снабжены секретными и вполне оригинальной конструкции замками. Похитив из упомянутых сейфов около ста тысяч рублей государственными ассигнациями, злоумышленник скрылся в неизвестном направлении».
Или адресом самарской сыскной полиции, для которой так и осталось тайной, кто совершил дерзкое ограбление самарского купеческого банка, где также были вскрыты два сейфа и похищены сто пятьдесят шесть тысяч рублей.
Сюда следовало бы приобщить и сообщение берлинского полицай-президиума директору департамента полиции МВД России. В нем рассказывалось о случае, происшедшем на технической выставке в Берлине. В павильоне «Банковское и торговое оборудование» демонстрировались новые сейфы с секретными замками фирмы «Отто Гриль и К°» и с электрической сигнализацией электротехнической фирмы «Симменс-Шуккерт». В рекламных целях эти фирмы назначили большой приз тому из посетителей, кто сможет открыть их сейфы. Однажды в присутствии многочисленной публики некий молодой человек, как позже установила берлинская полиция, с русским паспортом на фамилию Ястрембжинского, заявил администрации павильона, что откроет тот и другой сейфы. Его предложение было принято. К немалому удивлению представителей фирм и восторгу публики, молодой человек в течение двадцати минут открыл оба сейфа, сумев предварительно отключить секретную сигнализацию. Ему тут же был выдан обещанный приз, и он пригласил всех присутствующих в пивную «Вагнер», где и угощал за свой счет.
Не менее колоритными фигурами был населен и мир московских мошенников. В предреволюционные годы в городе орудовали хорошо организованные группы аферистов типа «червонных валетов», «тузов бубновых», опытных картежных мошенников, жуликов высокого класса. Они обделывали такие делишки, что московские обыватели, узнав о их проделках, долго с изумлением судачили между собой.