Животные появляются почти во всех моих картинах. Все, как правило, запоминают танцующего цыпленка в финале «Строшека». Лет за пятнадцать до того я случайно увидел это птичье представление в резервации чероки, в Северной Каролине, и танцующая курица засела у меня в памяти. Я знал, что вернусь туда снимать. Когда мы начали работу над «Строшеком», всех дрессированных зверей перевезли куда-то в более теплый климат, и я договорился с людьми, которые учили птиц танцевать кантри-шаффл, что мы приедем через три месяца. После того как в автомат бросают четвертак, курица танцует не больше пяти секунд, а потом склевывает зернышко. Но мне нужно было, чтобы она танцевала как можно дольше, для чего потребовалось несколько недель интенсивной подготовки. Пересмотрите эту сцену, там еще есть безумный кролик, который запрыгивает в игрушечную пожарную машину, и утка, играющая на барабанах. Моя курица никому не понравилась. Вся съемочная группа была недовольна, они спрашивали, правда ли мы собираемся снимать это дерьмо, и так, мол, уже столько времени убили на чертов фильм. «Ради этой ерунды мы будем камеру включать?!» — возмутился Маух. А я ответил: «Слушай, оно стоит того. Когда смотришь невооруженным глазом, кажется, что нет ничего выдающегося, но приглядись, в этом есть что-то очень значительное, что-то большее, чем мы». И, вероятно, там еще была богатая метафора, правда, какая — я не могу сказать.
Вы несколько одержимы курицами.
Да, может вы и правы. Посмотрите в глаза курице, и вы увидите настоящую тупость. Тупость безграничную, жестокую тупость. Курицы — самые ужасные, кошмарные твари на земле, каннибалы. На съемках «Карликов» мы наблюдали, как курицы пытались сожрать друг друга. А в двух других фильмах, в «Признаках жизни» и в «Каспаре Хаузере», я показал, как можно поиздеваться над курицей, загипнотизировав ее.
Как-то сто лет назад я решил найти самого большого в мире петуха и услышал о парне из калифорнийской Петалумы, у которого есть петух по имени Чудила весом тридцать фунтов. К несчастью, Чудила издох, но оставил потомство, и, представьте себе, детишки вымахали крупнее папаши. Я поехал в Калифорнию и познакомился с сыном Чудилы, Ральфом, который весил аж тридцать два фунта! А потом я нашел Фрэнка, карликовую лошадку особой породы, ниже двух футов в холке. Я сказал хозяину Фрэнка, что хочу снять, как Ральф гоняется за Фрэнком, на котором будет сидеть лилипут, вокруг самой большой в мире секвойи тридцати метров в обхвате. Поразительное было бы зрелище: лошадь вместе с лилипутом — меньше петуха Ральфа. Но, увы, хозяин Фрэнка отказался. Сказал, что Фрэнк будет глупо выглядеть.
4
Атлетика и эстетика
В наших с вами беседах часто всплывает тема, суть которой вы свели к изящной максиме: «Создание фильма — это главенство атлетики над эстетикой».
Как я уже говорил, в детстве я занимался прыжками на лыжах. При прыжке с трамплина голову инстинктивно откидываешь назад, но мы, наоборот, вытягивали шею, как будто ныряли в воду. Это чтобы уменьшить сопротивление воздуха, который толкает тебя назад.
Вот человек, который решил покончить с собой и прыгнул с большой высоты. Но в воздухе, на полпути к земле он понимает, что никто ему уже не поможет, и сожалеет о своем поступке. Так же и с кино. Как только процесс пошел, обратной дороги уже нет. Надо победить страхи и довести дело до конца.
Чтобы снимать кино, надо быть физически крепким человеком — тут требуется не научное мышление, а сильные колени и бедра. И умение вкалывать двадцать четыре часа в сутки. Это знает любой режиссер, у которого за плечами есть хоть один фильм, — у критиков, как правило, нет ни одного. Я всегда стараюсь сам заниматься подготовкой к съемкам, особенно разведкой на местности. Я неплохо читаю карты и по хорошей карте могу определить, по крайней мере, откуда начинать поиски ландшафтов и места для съемок. Конечно, одному со всем не управиться, мне помогает преданная команда ассистентов и продюсеров. Но по опыту знаю, что очень важно самому как можно лучше изучить место будущих съемок. На площадке без сюрпризов не обходится, но если разведать обстановку заранее, то будешь в общих чертах представлять, чего ждать в ближайшие недели. Препятствия есть всегда, и если я на этапе подготовки понимаю, что мой замысел неосуществим, то тут же перекраиваю сцену.
Я не раз говорил, что люблю сам переносить бобины со своими фильмами. Не то, чтобы было особенно приятно таскать упаковки весом сорок пять фунтов, но мне очень нравится вынимать пленки из машины и нести в аппаратную. Невероятное облегчение — сперва поднять этот груз, а потом избавиться от него. Это последний этап физического труда по созданию фильма. И я никогда не отдаю указания на площадке в мегафон, просто стараюсь говорить громко, чтобы меня все слышали, но при этом не кричать. Видоискателем тоже не пользуюсь и не указываю на актеров пальцем. Я буду снимать кино, только пока цел физически. Я бы лучше лишился глаза, чем ноги. Нет, правда, если завтра мне отрежут ногу, я перестану снимать, даже если с головой и со зрением все будет в порядке.