— Сработала система пожаротушения, — слышу подсказку.
Вот мутное пространство расцвечивается цветными вспышками. Кого-то принесло, наконец. По одной, темные фигуры проникают внутрь. Вот подняли кого-то. Понесли. Через меня перешагивают, как через бревно.
— Ээй! — хриплю я.
— Это робот. Он тебя не слышит, — комментирует Триста двадцатый.
— Робот? Мне врач нужен, а не робот, — злюсь я.
— Он ищет взрывчатку. Определяет, насколько тут безопасно. Роботы-эвакуаторы идут следом.
— Черт…
Человекообразная фигура за моей спиной осторожно переступает через груду обломков. Я чувствую, как шевелится разбитая мебель подо мной.
— Сканирующее излучение. Неопасно для здоровья…
— Скорей бы уже…
Слабая тень падает мне на глаза. Надо же. Нипочем бы не подумал, что в этой тьме что-то способно тень отбрасывать. Легкая вибрация механических конечностей, что подхватывают и плавно приподнимают меня, передается спине. Спину жжет. Разбитый стол, с которого меня подняли, весь блестит чем-то темным. Словно маслом машинным полит. Легкие покачивания. Ощущаю кожей гудение сервоприводов. Свет становится ярче. Я уже на улице. Не я. Мы. Я и мой спаситель.
Одежда спадает с меня грязными лоскутами. Меня чистят, будто яблоко от кожуры. Тележка с металлическим ящиком, напоминающим гроб. Подо мной что-то влажно чавкает. Тело немеет. И звук появляется, сначала в одном ухе, потихоньку, точно на пробу, потом сразу скачет на полную мощность и захлестывает меня дикой какофонией сирен, криков, плача, шума толпы, гула двигателей и даже свиста вертолетных турбин.
«Ну и бардак, — думаю я. — Никакого у них тут порядка».
«Точно, — соглашается Триста двадцатый. — Задействована внешняя анестезия».
Тележка трогается с места. Какие-то лица надо мной. Кивают мне, что-то спрашивают. Интересно, как там Мишель? И тут же вижу над собой смутно знакомое лицо. Восковая кожа, как у покойника. Через белую маску проступает кровь из расцарапанной щеки. Волосы свалялись и перепутались пополам с пылью.
— Это же баронесса Радецки! Давай, не отставай! Снимай! Баронесса, канал «Новости-два», скажите, как вы себя чувствуете?
— Что? Идите к черту.
Я узнаю голос Мишель.
— Как ты? — спрашивает она почему-то черными губами. — Тебе очень больно?
— Уже нет, — пытаюсь я улыбнуться.
— Карла разнесло на кусочки. Мариуса засыпало. Жана ищут, — зло говорит она. — Чертовы фанатики.
— Кто это — Карл?
— Как кто? Телохранитель, — удивляется она. — Я поеду с тобой. Если бы не ты…
— Тебе… надо… в больницу… — с трудом выдавливаю я. Сознание потихоньку уплывает.
— Я в порядке. Благодаря тебе. Офицер, я баронесса Радецки. Это мой человек. Он меня спас. Я хочу ехать с ним в одной машине.
— …спас…спас…спас, — шепотки окружают меня.
— Скажите, баронесса…
— Идите к черту! Вы что — совсем ополоумели?
— Я только хотела узнать…
— Господи, да уберет кто-нибудь эту дуру!?
— Сэр… сэр… — шепот вырывает меня из сладкой полудремы. — Сэр, это правда, что вы спасли баронессу Радецки? Как это случилось? Сэр, ваше имя будет во всех вечерних новостях! Что вы сделали? Расскажите мне…
Я понимаю, что это шепоток не отвяжется от меня. Меня будут пытать, пока я не умру в этом прозрачном гробу, где так уютно лежится, и гель приятно холодит и пощипывает кожу.
— Я… просто… толкнул… ее…
— Как вас зовут, сэр?
— Капитан… Юджин…
— Фамилия! Назовите свою фамилию, капитан!
— Уэллс…
— Пошла прочь, гиена!
До меня доносится звук смачного шлепка.
— Что вы себе…
Я, наконец, проваливаюсь в сон.
Глава 7
Главное — качество обслуживания
— Шеридан. Шеридан. Что-то знакомое, — вслух думаю я. Говорить без боли необычно и здорово. Я наслаждаюсь звуком своего голоса. Кажется, это слово выкрикивал тот человек в форме уборщика, прежде чем его разнесло на запчасти.