— Прости меня… — Она взяла Себастьяна за руку.
— Это ты меня извини, — наконец произнес он. — Не надо было тебе всего этого рассказывать.
— Ничего. Можешь считать, что поговорил со случайным попутчиком, — равнодушно отозвалась Катрин.
Себастьян взглянул на девушку.
— Мне кажется, что мы с тобой не просто случайные попутчики. Мне было очень хорошо с тобой, — сказал Себастьян, прижимая ее к себе.
— Ну, мне пора! — Катрин высвободилась из его объятий и поднялась на подножку вагона.
— Подожди, — остановил ее Себастьян. — Вот мой телефон. — Он протянул Катрин визитку. — Он грустно улыбнулся. — Мне будет приятно, если ты позвонишь.
Катрин взяла маленький кусочек картона, прочла адрес, указанный на нем.
— Так ты живешь в Лозанне? — спросила она.
— Да, — ответил Себастьян. — Удивлена, что я не позвал тебя к себе?
— У нас разные жизни, — повторила Катрин, вошла в вагон и села в кресло, боясь взглянуть в окно на платформу, где Себастьян стоял, глядя на нее сквозь стекло, до самого отправления поезда.
Глава 15
Катрин ничего не могла понять, ей казалось, что она попала в лабиринт, из которого нет выхода. Все смешалось воедино: ошеломляющее, сумасшедшее чувство к Себастьяну, которое она еще боялась назвать любовью, и история Ноэль, которая стала для нее теперь еще более запутанной, чем раньше. Ноэль и ее подруга, тоже Катрин, которые были знакомы с Себастьяном, одну он любил, с другой была лишь интрижка, но потом Катрин погибла. Теперь уже Катрин была твердо уверена, что мать в последние мгновения жизни просила прощения не у нее, а у другой Катрин. И она догадывалась за что. Но эта догадка была настолько пугающей, что она боялась даже для себя сформулировать ее.
Катрин вдруг поняла, что она возвращается к тому, с чего начинала. Ей отчаянно хотелось позвонить подругам и все рассказать: и про Себастьяна, и про мучившие ее сомнения. Она была уверена, что Сесиль сосредоточит все внимание на любовной истории и конечно же заявит, что нужно жить сегодняшним днем, любить и не думать о прошлых тайнах. Клер, как всегда, будет рассудительна и серьезна, выслушает и поможет, хотя ее и занимает сейчас совсем другое. Клер с мужем уже давно мечтают о ребенке, но пока все их попытки были безуспешны. Однако ни Клер, ни Сесиль сейчас не могли помочь Катрин. Она должна была сделать все сама, и единственным человеком, который мог бы ей сейчас помочь, был ее отец. Она встала в очередь к бесплатному телефону, но, не простояв там и минуты, схватилась за мобильный.
— Папа, это я, — быстро сказала она. — Неважно откуда. Папа, мне надо увидеться с тобой немедленно, то есть… То есть через пару часов я буду у тебя.
— Папа, я должна все знать, — повторила Катрин уже в который раз. Отец стоял спиной к ней у окна, глядя, как прозрачные городские сумерки постепенно расцвечиваются загорающимися огнями витрин. — Папа, скажи что-нибудь, пожалуйста. — Катрин подошла к отцу и обняла его за плечи. Пожилой мужчина тяжело вздохнул, отворачиваясь. В этот момент Катрин заметила, что глаза его блестят от слез.
— Не думал, что ты когда-нибудь спросишь об этом, — тихо сказал он.
— Так вышло. Я узнала, что у мамы была подруга, ее звали Катрин и… — Катрин замялась, — и они любили одного и того же человека.
— Ноэль не любила его, — покачал головой отец. — Если бы любила, то можно было бы хоть что-то понять. Нет, она его не любила.
— Папа! Расскажи мне, что с ними произошло. Я должна это знать. Я нашла письма той Катрин и знаю, что она погибла, я хочу знать всю историю, пожалуйста…
— Хорошо. — Отец опустил глаза. — Я не думал, что, даже прочтя те письма, можно восстановить все события. Иначе я позаботился бы о том, чтобы ты никогда их не нашла. Я не хотел, чтобы ты когда-нибудь узнала эту историю. Когда Ноэль вышла за меня замуж, мы договорились забыть обо всем. Но для нее, по-видимому, это было невозможно. — Отец встал и прошелся по комнате. — Это длинная история, из которой потом вышел «Птицелов».
Было уже далеко за полночь, но они не зажигали света. Отец сел в кресле у окна, Катрин подошла к нему и присела на подлокотник.
— Печальная история… — Она обняла отца за плечи. — Бедная Катрин, она так любила этого человека и так мучилась.
«Да и как могло быть иначе», — грустно подумала она, вспоминая Себастьяна. Катрин казалось, что в дни, проведенные с ним, вместилась целая жизнь, она стала другой. В чем-то она пережила те же чувства, что и героиня «Птицелова», та, другая Катрин.
— После смерти подруги мама и написала роман? Получается, что «Птицелов» — история ее подруги, которую она наблюдала? — Катрин с надеждой посмотрела на отца. Он приподнялся и включил торшер возле кресла.
— Ты все-таки ничего не поняла, моя милая, — устало произнес он, закрывая глаза.
— То есть как? — тихо спросила Катрин.
Отец тяжело вздохнул и, помолчав несколько секунд, заговорил:
— Когда из-за скандала Ноэль пришлось уехать из Парижа, она отправилась не в домик в горах. Это была всего лишь версия для прессы. На самом деле ей пришлось вовсе уехать из страны. Она отправилась в Швейцарию, к своей школьной подруге Катрин, которая жила в каком-то городишке под Лозанной. Впрочем, наверное, никто не расскажет об этом лучше, чем сама Ноэль. — Отец тяжело поднялся и отправился к себе в спальню. Через некоторое время он вышел, держа в руках пачку тетрадных листов, исписанных мелким почерком Ноэль. Катрин сразу поняла, откуда взялась та потрепанная тетрадная обложка с обрывками стихов в конверте, где были письма к Катрин.
— Вот, — отец протянул дочери рукопись. — Можно считать, что это первый вариант «Птицелова». Не думал, что когда-нибудь ты будешь это читать. Возьми.
Катрин осторожно взяла пожелтевшие листки и, присев на кресло, бережно, словно живое существо, положила их на колени, Странный, болезненный страх охватил ее. Девушке вдруг захотелось пошире распахнуть окно и развеять старые воспоминания в ночном воздухе Парижа. Пусть летят, подобные пестрокрылым птицам, эти написанные когда-то строки, унося с собой чужую боль и грехи минувших дней. Пусть другие птицеловы подбирают опавшие перья безымянной беды. Катрин вновь лишилась своей решимости, страх перед правдой заставил ее зажмуриться, но когда она открыла глаза, то встретила взгляд отца. Поняв, что стоило близкому человеку отдать ей рукопись, она склонилась над повестью, раскрывающей все тайны, и принялась читать.
«Июнь. 1978 год
Этим летом мне исполнилось двадцать пять лет. Париж изнывал от небывалой жары, но мне раскаленный городской воздух казался полным свежести, потому что это был воздух свободы. Я была счастлива. За плечами была учеба в колледже, поступление в один из второсортных университетов, на чем настояли мои родители и где я заваливала экзамен за экзаменом, и, наконец, самое значимое событие в моей жизни — издание мой первой книги. Повесть о жизни подростков в провинции неожиданно для всех, кроме меня, стала бестселлером, а я — популярной личностью, гостьей многих телешоу, и у меня появился собственный литературный агент, который был ничем не лучше занудных университетских профессоров. Но как бы то ни было, мне нравилось писать, я чувствовала, что знаю, как и о чем надо говорить сейчас с людьми, и у меня это получалось. Справедливо будет сказать, что я работала как проклятая, выпуская книгу за книгой. У меня появились деньги, и очень немалые. Я до сих пор точно не знаю, сколько стою, но слышала, как мой агент говорил, что у «этой девочки денег больше, чем она когда-либо сможет потратить». Я открыла счет для родителей и не без гордости пополняю его, чтобы показать этим провинциалам, что презираю ту до тошноты скучную роль, которую они готовили в жизни для своей дочурки, и имею полное право идти своей дорогой.