Он начинает тянуться к члену, чтобы остановить меня, и прежде чем успевает, я отдергиваю свой язык и говорю одно слово:
– Медуза.
Он снова застывает, а я стараюсь не рассмеяться. Смотрю ему в глаза, и прежде чем у него появляется хотя бы шанс спросить, что не так, снова лижу его член.
Он немедленно поднимается и спрыгивает с кровати. Беззвучно приземляется на ковёр, и поворачивается ко мне.
– Что ты делаешь?
– Играю.
Его голос меняется с обеспокоенного на разгневанный. В какой-то момент между моим сдерживанием смеха и игрой языком, он изменился. Я чувствую это.
– Не стоит. Тебе не нужно играть с этим словом. Ты же не хочешь быть сабой, которая поднимает ложную тревогу.
– Чёрта с два, – отвечаю я ему. – Ты не можешь игнорировать стоп-слово... то есть, разве что не хочешь потенциального убийства на своих руках.
– Как отсос моего члена убьёт тебя?
Разве для него это не очевидно?
– Это лишь начало. Что, если, когда ты позже будешь меня трахать и придушивать, я скажу стоп-слово, а ты проигнорируешь меня? Я умру, ты окажешься в заднице.
Я представила себе его лицо, которое сейчас наверняка такое же побелевшее, как и его маска. Конечно, он знает это. Он пытается сделать так, чтобы я запуталась в своих же словах. Такого со мной не случится.
– Ты сегодня не в себе, только трахаешь мне мозг.
Я выдыхаю и трясу цепями.
– Нет, это не так. Я убеждаюсь, что ты контролируешь ситуацию. – "И себя", – хочу я добавить. – Это пункт соглашения... сэр.
– Да, – говорит он, возвращая своё хладнокровие.
В конце его единственного ответного слова слышится легкий кашель. Его член всё ещё в сильном возбуждении.
Он снова забирается на меня сверху, но уже с меньшим энтузиазмом. Я не могу допустить, чтобы он остыл ко мне.
– Господин, накажи меня снова.
– Я думал, ты хочешь попробовать? – спрашивает он, но это не тот вопрос, на который нужно отвечать.
Он хватает меня за талию и переворачивает на живот. Мои руки перекрещиваются, лодыжки также скрещены. Цепи провисают достаточно, чтобы мне было комфортно, но, я уверена, со стороны это выглядит безумно.
– Я собираюсь трахать тебя. Трахать тебя так жестко, что ты будешь молить о пощаде. И ты её не получишь. Несмотря ни на что. – Меня пробирает нервная дрожь.
Он играет роль? Или говорит серьёзно? Это пугающе и в то же время... моя киска пульсирует от желания быть заполненной.
Он скользит своим членом по коже внутренней части моего бедра. Ему, чтобы войти в меня сзади, невзирая на скрещённые ноги, пространства вполне хватает, но я и представить себе не могу, чтобы это было удобно для него. Полагаю, что смысл не в этом.
Кончик члена трется между моими складками, после чего разделяет их. Я испускаю рваный выдох в подушку и пытаюсь держать себя в узде. Прежде чем я успеваю сказать хоть слово, он вколачивается в меня. Сначала это вызывает неприятные ощущения из-за того, что смазка присутствует лишь на его обнаженном члене, но лишь пока он не заходит в меня во всю длину. Остальное на себя берёт моё тело. Это не было частью плана. Совсем.
– Тебе нравится быть наказанной. Знаю, что нравится. Ты грёбаная шлюха и всегда ею будешь.
Не знаю, играет он роль или нет. Его руки сдавливают мою кожу и скользят по потному телу. Член заполняет меня полностью. Моя киска поглощает его всего, и у меня уходят все силы до последней капли, чтобы не послать всё к хренам собачьим и не отказаться от плана. А просто позволить ему продолжать трахать меня. Позволить трахать меня незнакомцу, имя которого я знаю. Ничего не изменилось. Хотя я хочу остановить его. Он должен испытать то же чертово отвращение. Должен почувствовать то же предательство. Ту же беспомощность. На этот раз моё сердце леденеет. Недостаток контроля в своей жизни. То, что он заставил меня чувствовать. Он слегка мычит, и я наношу удар.
– Медуза, – говорю я спокойно.
Он останавливается и отодвигается.
– Ты, нахрен, издеваешься надо мной? Я вообще-то почти кончил.
– Сегодня я не хочу, чтобы ты кончал в меня. Можем мы использовать презерватив или что-то вроде него?
Он поднимается, достает презерватив из своей сумки, открывает его и надевает на себя так быстро, что я едва улавливаю движения.
– Так лучше?
– Да, Господин, – отвечаю я.
Он плюёт на свою руку и покрывает слюной головку члена, прежде чем снова войти в меня. От очередного проникновения я взвизгиваю, испытывая смешанные чувства. Меня тянет в двух разных направлениях, и не знаю, долго ли ещё смогу выдерживать подобное.
Дам ли я себе забыться в нём, или разрушу его, как и планировала? Я не могу не испытывать перед ним испуг. Это лицо в маске источает энергетику силы. Таинственность, вызывающую мысли о том, что может это и не Джеймс. Может это кто-то другой. Это может быть кто угодно.
Это было бы великолепно. И меня бесит то, что я выяснила правду.
Одной рукой он давит на мою задницу, опуская меня ниже, заставляя всё моё тело изнывать от лихорадочного возбуждения. Он и раньше не был нежным, но я никогда его не просила об обратном. Я дрожу и, отбрасывая волосы назад, поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него через плечо. Моё лицо прижато к подушкам, на которых мы трахались так жёстко, что они сейчас кажутся валунами. Он усиленно работает надо мной, отчего я стону.
– Аах... – срывается с моих губ.
Ничего не могу с собой поделать.
Он рычит, когда его мошонка шлепается о моё тело.
– Тебе нравится быть трахнутой вот так?
– Да, Господин, – отвечаю я без колебаний.
Он вытаскивает из меня свой член и снимает презерватив без единого предупреждения. Я гневно пялюсь на это через плечо, не в силах поверить.
– Какого чёрта ты делаешь?
– Ты сказала, что тебе нравится быть трахнутой так, и именно так я и собираюсь тебя трахать. Обнаженный. И грубо.
Слова "обнаженный" и "грубо" едва слышны из-за его стиснутых зубов. Он снова дразнит мою киску своим членом, покрытым лубрикантом и моими собственными соками, и толкается в меня. Он тянет мои плечи назад, вынуждая меня выгнуться, и я кричу от боли.
Он пригибается ко мне, с каждым дюймом входя всё глубже, до тех пор, пока я не чувствую его дыхание на своей шее. Его голос низкий и жесткий.
– Называй меня Господином. И проникнись этой мыслью. – Он сильнее впивается в мое плечо.
– Господин, – выдавливаю я с трудом. – Господин...
Теряю контроль: не только свою силу, но и себя саму. Если я не сфокусируюсь... я... аах... Его член так напряжен в моём теле, а учитывая, что моя спину выгнута, подобно арке, возникает ощущение, словно он вот-вот расколет меня напополам. А перекрещённые руки и ноги только усиливают ощущения. Если я отрину его, и он разозлится, что я на самом деле могу, чтобы остановить его?
Но я должна. Мне нужно увидеть, как далеко он зайдёт. Чтобы заставить его почувствовать себя таким же озлобленным или преданным, какой чувствовала себя я.
Он утробно рычит в мое ухо, а затем шепчет:
– Я собираюсь кончить в тебя. – голос эхом раздается в его маске.
Я встряхиваю себя, чтобы проигнорировать. Проигнорировать его рычание, его руки, изучающие моё тело и мою увлажнённую потом кожу.
– Медуза.
Он не останавливается. Сдвигает руку с моего плеча на шею, и я осознаю... он не собирается останавливаться. Мои глаза становятся шире.
– Меду...
Рукой он скользит к моему рту и заглушает последний слог. Я всё равно выкрикиваю его. Я в ярости. Он продолжает, и другая его рука прижимает мои бёдра к его телу, когда он кончает под ритмичные стоны и красноречивое замедление скорости. Он, мать его, проигнорировал меня. Это не первый наш трах, но первый раз, когда он проигнорировал меня. Я не чувствую себя изнасилованной, но взбешенной точно.
Он освобождает мой рот и слезает, соскакивая с кровати на пол, из его члена всё ещё сочится семя. Я не отвожу от него взгляд. Хотя и не смотрит на меня, он в прострации. У него тяжёлое дыхание. Между вдохами и выдохами он тянет один из ремней, развязывая его, освобождая мою руку.