Дальнейшее, как говорится, история.
После того как император поддержал Рим, Лютер, решив не искушать судьбу, тайно покинул Вормс.
С помощью Фридриха Саксонского он разыграл свое похищение бандитами, а сам почти год отсиживался в надежном укрытии – замке Вартбург. За это время император объявил Лютера вне закона на всей территории империи, а вскоре в Брюсселе взошли на костер первые последователи лютеровской ереси.
Но джинн уже вырвался из бутылки.
Спустя два года Лютер, слава которого неслась впереди него, свободно разъезжал по Германии, проповедовал, издавал книги, не обращая внимания на запреты и указы. Он успел перевести Библию на немецкий, создать основы новой, протестантской церкви и стать свидетелем крестьянского восстания, во главе которого стоял его последователь, теолог из Виттенберга Томас Мюнцер. Лютер дожил даже до того дня, когда протестантам была предоставлена свобода проводить богослужения на немецком, чему он немало способствовал.
Когда 17 февраля 1546 года он умер на родине, в Эйслебене, в Риме это известие было встречено ликованием. Однако к тому времени вся Саксония уже была протестантской. И Мартина Лютера похоронили в Виттенберге не как еретика, а как почетного гражданина города в крипте той самой церкви, на дверях которой он когда-то вывесил свои 95 тезисов, взорвавших мир.
Игнатий Лойола. Рыцарь печального ордена
Основатель самого крупного на сегодня ордена Католической церкви (в 2003 «пехотинцев Папы Римского» насчитывалось более 20 тыс.) создал самую могущественную в Европе организацию практически из ничего. Ее члены прославились как МАСТЕРА ИНТРИГ И ЗАГОВОРОВ, но двигало им вовсе не желание выстроить первую эффективную спецслужбу. Игнатий Лойола мечтал ВСЕГО ЛИШЬ СТАТЬ СВЯТЫМ. Суровая аскеза и изобретательное выкачивание денег из спонсоров, мистические переживания и бюрократический учет духовного опыта паствы, подчеркнутое самоуничижение и практически неограниченная власть – все эти противоречия прекрасно уживались и в самом Лойоле, и в его ордене. Начиная, Лойола имел в своем распоряжении лишь силу собственного духа и искреннюю, доходящую до фанатизма веру – в том числе веру в свое ВЫСШЕЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ. И эта вера себя полностью оправдала. К чести первого иезуита нужно сказать, что он никогда не рекомендовал другим того, чего не испытал сам. Даже «усмирение плоти» и жестокие страдания, сопровождающие подобное усмирение, Лойола опробовал сначала на себе, а уж потом создал из собственного опыта комплекс упражнений для неофитов.
Инвалид войны
Будущий основатель ордена иезуитов Игнатий Лойола родился в 1491 году в Баскони (Страна Басков), на севере Испании, и получил по-дворянски длинное и звучное имя – Иньиго Лопес де Рекальде де Онас-и-де Лойола. Иньиго был тринадцатым ребенком в семье, так что рассчитывать на крупное наследство ему не приходилось. Однако род его считался одним из самых древних в Баскони, а потому для молодого Лойолы были открыты все пути, будь то карьера священника или военного. Отец выбрал для юноши путь придворного и устроил его в услужение к королевскому казначею дону Хуану Веласкесу. Будущий святой Римской католической церкви не отличался тогда примерным поведением и в 1515 году даже предстал перед судом за участие в неких «серьезных и вероломных преступлениях». Однако протекция дона Хуана была сильнее любых обвинений, и молодой человек отделался легким испугом. К церковной жизни дона Иньиго и вовсе не тянуло, и, по признанию соратника, написавшего его биографию, «до 26 лет он был человеком, преданным мирской суете, и прежде всего ему доставляли удовольствие ратные упражнения, ибо им владело огромное и суетное желание стяжать славу». Словом, как и полагалось дворянину, Лойола был гулякой и забиякой, да к тому же еще и неучем, поскольку не знал ни слова по латыни и читал только рыцарские романы, переведенные на испанский язык. Романы эти кружили впечатлительному дону голову, и он с удовольствием предавался мечтам о ратных подвигах и служении даме сердца. Впрочем, его непомерная амбициозность давала о себе знать уже тогда – в качестве дамы сердца он выбрал себе столь знатную особу, что не смел назвать ее имени даже на склоне лет своему биографу.
Со смертью дона Хуана в 1517 году придворная карьера дона Иньиго не закончилась, его взял к себе на службу вице-король Наварры, недавно присоединенной к Испании провинции, находившейся неподалеку от родных мест Лойолы. Тут-то молодому идальго и представился случай стяжать рыцарскую славу.
В 1521 году в Наварру вторглись французы, и Лойола оказался в осажденной цитадели Памплоны. Комендант крепости не сомневался, что город придется сдать, а потому, чтобы не допустить кровопролития, направил к противнику парламентеров. На беду в составе делегации оказался еще не понюхавший как следует пороха молодой Лойола, который из рыцарских побуждений сорвал переговоры и, похоже, так взбесил французов, что те предприняли штурм.
Атаке предшествовала мощная артподготовка, которая и поставила крест на военной карьере Лойолы: ядро перебило ему правую ногу, а левую перебил обломок крепостной стены. Поскольку кроме дона Иньиго сражаться никто не хотел, крепость поспешно капитулировала, после чего настала очередь французов проявить благородство. Дону-герою была оказана посильная медицинская помощь, а затем его доставили в родовой замок Лойола.
Врачи, вероятно, были уверены, что раненый не выживет. Из-за плохо выполненной фиксации правая нога срослась неправильно, и врачи ее вновь сломали, чтобы состыковать кости как следует. В результате Лойола едва не умер, а выкарабкавшись, с ужасом обнаружил, что правая нога короче левой, а над коленом выпирает кость. Изуродованная конечность не вязалась с образом рыцаря, и дон Иньиго распорядился удалить нарост, что снова чуть было не стоило ему жизни. Лишнее отпилили, но нога от этого длиннее не стала, и несостоявшийся рыцарь погрузился в меланхолию.
Больной требовал рыцарских романов, но в замке было только две книги – жития святых и краткий пересказ Евангелий, они и стали предметом пристального изучения. Со временем воображение Лойолы стало оперировать новыми образами, он все чаще мечтал не о пирах и охотах, а «о том, чтобы пойти в Иерусалим босиком, питаться одними травами и совершать все прочие подвиги покаяния, которые, как он увидел, совершали святые». Безграничное честолюбие идальго приобрело новую сюжетную линию – он мечтал о том, чтобы измучиться сильнее святых мучеников и в самоотречении оставить позади самых известных аскетов.
Вскоре воображение больного так распалилось, что он стал грезить наяву, более того, разнообразные видения не покидали его до конца жизни. Когда же в одну из бессонных ночей перед ним возник образ Мадонны с младенцем Иисусом, у Лойолы окончательно развеялись сомнения в своей высокой миссии. Теперь он жил только одной идеей – прийти в Иерусалим и обратить турок в христианство. Никого из домашних дон Иньиго в свой замысел не посвятил – после ранения он стал очень скрытным. Худо-бедно поправившись, Лойола с головой отдался святой жизни, и остановить его уже ничто не могло.
Баскский экстремист
Проштудировав во время болезни две книги, Лойола пришел к выводу, что настоящий святой всегда поступает наперекор здравому смыслу, и начал свою подвижническую жизнь с подвигов в стиле Дон Кихота. Будущий миссионер по дороге в Иерусалим пустился в богословский спор с неким мавром, утверждавшим, что Пречистая Дева могла зачать непорочно, но по понятным причинам не могла остаться девственницей в ходе родов. Лойола не нашел веских аргументов против и так разволновался, что мавр предпочел убраться от него подальше. Сам же дон Иньиго разрывался между желаниями смирить гнев и убить мавра. В итоге паломник позволил принять решение своему мулу – тот не пошел вслед за ретировавшимся попутчиком и мавр остался жив. В другой раз Лойола, дабы окончательно превратиться в праведного странника, отдал свою дворянскую одежду нищему. Вскоре, правда, выяснилось, что нищего арестовали, заподозрив в том, что он эту одежду украл.