Я не задался вопросом: верю ли. Потому, что знал точно: верю. Капризничать, мстительно припоминать, сколько раз поймал ее на лжи, сейчас было не время.
Вопросы лезли другие. Например, почему она сразу не рассказала мне все. Впрочем, ответ на этот вопрос лежал на поверхности. Она не сомневалась, что если бы открылась сразу, я бы ей не поверил. При моем известном отношении, и Борьку бы посвятил в подробности ее связи с убийцей.
Еще понял: втянув меня в авантюру, она была уверена, что рассказать обо всем Борьке я не смогу. Что меня уберут. Мог ли сейчас винить ее за это? Какого отношения стоило ожидать к себе после того, как с самого начала их связи хотел ее разрыва?
И почему рассказала сейчас, тоже было ясно. Она все поставила на шантаж. И из темницы сбежала насовсем потому, что была уверена: вчерашний вечер даст ей материал для него. Но ошиблась. Все, на что она могла рассчитывать, поняв, что рот мне уже не заткнуть, это на мое понимание. На то, что я не сдам ее Борьке. А может, и не так… Может, ее исповедь — исповедью и была. Легко ли жить с таким камнем…
Единственное, в чем я был уверен, так это в том, что выложила она все не потому, что рассчитывала на мою помощь. Иначе бы не ушла втихаря, собрав манатки.
Покопавшись, я обнаружил еще две уверенности.
Первую — в том, что на мне как на варианте она поставила крест. И вряд ли я ее еще увижу.
Вторая уверенность меня беспокоила. Раз эта несчастная сбежала от Тренера, раз, потеряв на меня надежду, позволила себе исповедоваться, значит, у нее припасен запасной вариант.
И еще в одном я не сомневался… В том, что она будет идти до конца.
Знал, что сделаю первым делом. Свяжусь с Борькой, предупрежу его. Эта комбинаторша, при всей своей изворотливости и известных ей фактах, умудрилась принять за чистую монету сказки Садиста о том, что он всего лишь следит. Что убивает только из ревности.
Я набрал номер Борькиного мобильника.
— Привет, — сказал я, услышав его «алло».
— Поговорим потом, — тут же издал Борька и изготовился отключиться.
— Погоди, — опешил я. — Есть пара слов.
— Не сейчас.
— Это срочное. — Я занервничал. Этот дуралей нашел время откладывать разговор. — У тебя неприятности…
— Я знаю. Потом.
— Пошел к черту. Это серьезней, чем ты думаешь…
— Я все знаю, — строго повторил он и прервал связь.
Я сердито и растерянно потер трубкой ухо. Что было делать? Может, он действительно в курсе. И подозревает, что телефон могут прослушивать. Даже мобильник. Похоже, так и есть. Ну работенка у приятеля…
Как- то я спросил у Борьки, что это за такса такая — сто тысяч долларов? Это что же надо натворить, чтобы откупаться такими деньгами?
Борька успокоил: ничего особенного для такой взятки творить не надо. Просто вымогают ее с тех, у кого такие деньги — не последние. Но сначала дают их заработать.
Финансовые операции — перевод валюты за рубеж, конвертация, обналичивание и обезналичивание счетов — хоть и проводятся почти в открытую, для большинства фирм законом запрещены. Но фирмачей до поры до времени не трогают. Могут и совсем не тронуть, если крыша высокая. Но если заводят дело, готовы вкатить по-крупному. Потому и приходится откупаться по-крупному.
За последний месяц двум Борькиным компаньонам пришлось перевести на указанные взяточниками счета по сто тысяч. И их тут же оставили в покое.
Не раз задумывался: стоят ли деньги, которые Борька зарабатывал в количествах, позволяющих относиться к ним с пренебрежением, тех нервных усилий и риска, которые они оплачивали. И отвечал: стоят. Потому что деньги были-таки приличные. Без риска и нервов можно заработать только ожирение, рак мозгов от домашних и прочие неприятные последствия безделья.
Другое дело, что вместе с серьезными деньгами обычно наживаются и серьезные дефекты психики. Вроде мании величия, мании преследования и ожидаемого от окружающих комплекса неполноценности.
Борька умудрился этих дефектов избежать. И телохранителей завел не столько для себя, сколько для жены. Чтобы иметь возможность беспечно волочиться за своей, оказавшейся не такой простой, зазнобой.
То, что этот отшлифованный — киллер, сомнений у меня не вызывало. Только удивляло и обнадеживало, что он так долго тянет резину. В свободное от работы время столько народу положил, а тут мешкает. У этого, конечно же. было какое-то объяснение. Знать бы — какое и как долго еще он намерен бездействовать.
Со времени упомянутого рассказчицей заказного убийства прошел год. И. конечно же, охота на Борьку — продолжение того дела.
Дело Чуркиса было резонансным. Борька имел к нему непосредственное отношение. Собственно, если бы не он с компаньонами, и дела бы никакого не было. Было бы очередное заказное нераскрытое убийство.
Тогда Борька перевел на счет, указанный Изей Чуркисом, восемьдесят тысяч долларов в национальной валюте. Изя должен был с учетом комиссионных вернуть перевод Борьке, но в валюте другой нации. Затевалась рядовая операция, основанная на доверии, без которого невозможен их бизнес.
Борька с Изей договорились о сделке по телефону в конце рабочего дня. Утром, когда Борька, переведя деньги, позвонил Иле. чтобы сообщить об этом, его потрясли известием: вчера вечером Изя был застрелен киллером прямо у собственного подъезда. И прямо на глазах жены, оказавшейся на балконе.
Деньги, которые Борька перевел, вернуть не удалось. Но дело было не только в потерянных деньгах…
Как и прочие заказные убийства, это раскрытию не поддалось. До тех пор. пока Борька с компаньонами не скинулись на награду в сто тысяч долларов тому, кто укажет заказчика.
На следующий день, после того как информация об этом была передана по телевидению, Борьке в офис принесли конверт. Тот только распечатал его, извлек фотографию, как позвонил молодой мужчина. Заявил, что на снимке — киллер. Дал прослушать по телефону часть разговора заказчика с посредником или исполнителем. Воспроизведение было в ускоренном варианте, но Борька записал и разговор, и фрагмент компромата на кассету телефона. Позвонивший указал счет, потребовал перевести на него указанный гонорар. Обещал после этого передать пленку и уличающие фотографии.
Деньги были переведены. Но информатор больше не объявился. Снимок подозреваемого какое-то время показывали по всем каналам, но это ничего не дало. Зато заказчика вычислили по записи, сделанной Борькой. Воспроизведение замедлили и восстановили голос. Он принадлежал жене Чуркиса — домохозяйке, в девичестве носившей фамилию Ахметова.
Может быть. ей и удалось бы отмазаться. Запись была не чистой, и к тому же единственной уликой. Но вдова практически созналась, скрывшись до того, как за ней пришли. Или сдали нервы, или предполагала, что розыск с помощью премии может ввести сообщников в соблазн.
Ее так и не нашли. Решили, что пересекла границу. Все счета мужа были п зарубежных банках и. разумеется, принадлежали подставным липам.
С того времени заказных убийств банкиров в городе стало меньше. Потенциальные заказчики заосторожничали.
Переждав год, за Борьку взялись.
Я точно знал об этом. Но предупредить Борьку не смог. Он нахально не желал выслушать предупреждения. Приходилось надеяться на то, что друг знает, что делает.
ГЛАВА 34
Весь этот день я провел в квартире. Не потому, что опасался покидать убежище. Вероятность встречи с бандитами была мизерной. С ментами — более реальной, но и ее можно было почти исключить.
Я ждал. Рассчитывал, что подъедет Борька. Важнее дела, чем предупредить его. сейчас не было.
Попытался еще раз вызвонить. Заявил, что подъеду сам, но услышал краткое:
— Не вздумай.
И угомонился.
Оставалось только злиться и ждать. И тасовать мысли и воспоминания обо всем, что произошло за эти дни. Но как ни мешал их. крайними в колоде всегда сохранялись две заигранные карты. Обе — разномастные дамы. Одна — изгнанная мной, борец за собственное счастье Карина. другая — Ольга.