— Это ас’Саир! Приехал сам Митр ас’Саир! — словно ветер, шелестящий пальмовыми кронами, над собравшимися пролетел шёпоток.
Возле бань к нему подошёл один из сафуадов, украдкой передал длинный кинжал. Не слезая с коня, ас’Саир повертел оружие в руках, оценил остроту лезвия, попробовал прочитать руническую надпись на гарде, пристально взглянул на воина.
— Глышак знает о нём?
Сафуад едва заметно покачал головой.
— Хорошо.
Быстрым отточенным движением ас’Саир спрятал кинжал за пояс. В это время из бань вышел плечистый орк в тусклой кольчужной броне. Это был Глышак — вожак самого крупного отряда орков в Шагристане. Островерхий шлем по атраванскому обычаю обматывала ткань, чтобы металл не перегревался на солнце. Свободные концы, были обёрнуты вокруг шеи, закрывая пепельно-серое лицо до острого подбородка. Как всякий наёмник, держался орк гордо и независимо. Как всякий наёмник-орк он вёл себя так, словно собирался бросить вызов. Кроме того он едва сдерживал клокотавшую в нём ярость.
— Это альв! — объявил он сходу.— Уверен, из той мрази, что прибыла вчера.
— Почему думаешь, что это был алялат? — ровно поинтересовался ас’Саир, перековеркав самоназвание эльдаров на атраванский манер.— Ты поймал его?
Орк сверкнул глазами, будто сомнение оскорбляло его.
— Он ушёл проулками в сторону порта, но клянусь, что поймаю и заставлю его заплатить за кровь братьев! Я вытащу его кишки, будь он хоть сам посол!
— Умерь пыл, Глышак. Шах платит тебе золотом не за личную месть. Твое дело охранять закон.
— О да, я охраняю закон! И хорошо помню, что за вред ас’шабару по нему полагается смерть!
— Не раньше, чем ты поставишь виновника перед кади[3],— сухо напомнил всадник.— И шаха не удовлетворит обвинение первого попавшегося алялата.
— За это не беспокойтесь, агыз,[4]— оскалил жёлтые клыки Глышак.— Я найду свидетелей. Кровь другого остроухого мне не нужна.
— Тогда советую поторопиться.
***
Сандар ан-лорд Турандил встречал их в холле.
— Пакш-ми-Джу, благородный Митр ас’Саир! — приветствовал он звонким голосом.— Проходите! Как видите, мы решили воссоздать кусочек нашей далёкой родины, чтоб всякий мог оценить красоту Эльвенора!
Глышак красоты не оценил. Сразу за порогом он злобно выругался на «проклятые чары остроухих» сплёвывая через слово. Семенящий следом владелец бань, громко помянул Алуита. Командир сафуадов поднял с лица маску, оторопело огляделся. Там, где полагалось быть стенам, росли вековые деревья, сплетая могучие ветви в зелёный купол. Ноги ступали по ковру из палых листьев, мха и зелёной травы. Иллюзию леса нарушали каменная лестница, ведущая на второй этаж и светящиеся шары, развешанные там-сям на ветках. Однако о деле, с которым пришёл, Митр позабыл напрочь. Напомнил, как ни странно, сам посол.
— Вы пришли увидеть воинов уходивших сегодня в город? Вот они,— он призывно взмахнул рукой.
По лестнице на поляну спустилось пятеро эльдаров. Даже в тенистом холле, их лица светились, словно отражая несуществующие солнечные лучи. Гордые и надменные, будто дети богов, к которым пришли просить милости жалкие смертные, они выстроились перед гостями.
— Смотри внимательнее, вонючий бурдюк,— напутствовал Глышак владельца бань, источавшего стойкий запах серы.— Укажи убийцу, или я выколю тебе глаза за укрывательство!
— Но помни, что за ложь, вырывают язык,— с безразличием напомнил Митр.
Бедин вышел вперёд, шумно дыша, усиленно потея и воняя серой. Ему можно было пожалеть — зажат меж двух огней. Не укажешь убийцу — разгневается Глышак, а укажешь, но ошибёшься — покарает грозный сафуад. Некоторое время он сосредоточенно вглядывался в лица эльдарских воинов, потом взмолился.
— Клянусь Алуитом, не признаю я его тут! Он против света стоял и тряс мной как Алал рогами. Помню только, что молод и черноволос был.
Митр задумчиво посмотрел на чужеземцев.
Все пятеро были молоды, но чёрные волосы были только у одного — высокого, со шрамом на лбу. На этом, черноволосом, взгляд задержался дольше чем на других. Что-то было не так с ним. Какая-то маленькая деталь, не привлекающая внимания, но отмеченная подсознанием…
Внезапно он понял. В глазах заплясали лукавые искорки. Покосился на Глышака.
— Вспоминай лучше! — рявкнул вожак, опуская жилистую руку толстяку на плечо. Сдавил так, что бедин взвыл, втянув короткую шею в плечи.— У него был шрам или другая примета?!
— Клянусь Алуитом, не знаю!
— Мы зря теряем время,— вздохнул командир сафуадов, решив свою догадку оставить при себе.
Глышак скрипнул зубами, отпихнул бедина. Резко развернулся, взметнув полой белой накидки, он направился к выходу. Митр уходил последним. Ненадолго задержался на пороге, произнеся принятое в Атраване прощание:
— ЙазахАлу, Сандияр-ока!
***
В городе свирепствовала полуденная жара, а в посольском дворце было прохладно. Это могло показаться невероятным, но в четырёх стенах гулял настоящий ветерок.
Феранор стоял недвижимый как истукан, положив левую руку на эфес меча. Он больше не находился под иллюзорной личиной и всем были вины его синяки, ссадины, раны и кровавые пятна на одежде. Избегая встречаться взглядом с Сандаром, он смотрел на настенную мозаику, весьма реалистично изображавшей сцену соблазнения всадника двумя нимфами.
Эльвенорский посол мерно прохаживался взад-вперёд, заложив руки за спину, хмурил брови, пытаясь придать себе строгий вид. Даемара держалась в стороне, сцепив пальцы на животе замком и, казалось, полностью была погружена в созерцание носков своих туфель.
— Ну и напугал ты нас! — проговорил Сандар, цокая по мраморному полу щёгольскими каблуками.— Я думал орки возьмут нас штурмом! Зачем тебе понадобилось задевать городскую стражу?!
— Я не знал кто они.
— Не знал? Хе-хе… хорошая отговорка! Он не знал и потому в городе девять трупов!— Сандар остановился, оборачиваясь к волшебнице.— Это он погулять вышел! А представляете, что бы было, возьмись он воевать всерьёз?!
Та едва заметно кивнула, не поднимая головы. Только исподлобья сверкнули оливковые глаза.
— Спасая тебя,— продолжал Сандар.— Я надул людям в уши, что убийца матрос с отчаливших утром парусников. Пусть догоняют их в море, если хотят.
Феранор промолчал. Ответа от него и не ждали.
— Сейчас, поручаю тебя Даемаре. Пусть приведёт тебя в надлежащий вид,— закончил свою речь посол.— А то выглядишь как…кхм… да и пахнешь не лучше.
«А как бы выглядел ты сам,—подумал Феранор,— если б из окна тебя облили помоями. Если б тебе пришлось прятаться в логове бродяг от облавы, а потом пройти полгорода в душном жарком платке, притворяясь женой торговца рыбой. Притом в самый зной?»
— Знайте,— когда Сандар ушёл, подняла голову волшебница, более не скрывая гнева. — Я считаю, что вы заслуживаете самого строгого наказания! Одним махом вы поставили судьбу всей миссии под угрозу провала. Будь послом я, то посадила бы вас под арест, а на родину отправила бы письмо с требованием лишить вас командирского звания.
Феранор вспыхнул, сжал кулаки, усмиряя злость. И не произнёс ни слова. Это слуга волшебницы — давешний бродяга, которого он приказал выбросить за борт — нашёл его заблудившегося на улицах. Это он помогал ему прятаться и избегать столкновения с патрулями.
Она подошла ближе.
— Ступайте вниз. Слуги займутся вашими ранами. После приходите ко мне — у нас будет долгий и вдумчивый разговор,— волшебница уловила идущий от Феранора запашок отбросов и рыбы и непроизвольно сморщила нос.— Только сперва помойтесь.
***
Вопреки указаниям Даемары, перед купальнями Феранор заглянул в казармы. Была парочка долгов, с отдачей которых он тянуть не желал.
Первая очередь выпала Каэльдару. Мерзавцу хватило наглости изобразить святую невинность.
— Прости капитан, это была неудачная шутка! Я не представлял, что всё так обернётся.