Глава четвертая
Нет счастья без боли. Нет правды без лжи.
В эту ночь мне приснился сон, который навсегда перевернул мою жизнь. Не знаю, в какую сторону, но благодаря ему в моей жизни появились люди, которые стали мне родными, Которые научили меня по - настоящему жить. С ними я поняла, что значит дружить. Пойти ради своего товарища на все, и в огонь и в воду.
Я шла длинному ярко освещенному коридору, не зная, куда он меня приведет, но была полностью уверена, что за дверью в конце этого пути, находился тот, кто научит меня любить, тот, кто полюбит меня всей своей душой и сердцем. Шаг за шагом я становилась все ближе и ближе к своей цели. А под конец, я подбежала к белоснежной двери и, не раздумывая, распахнула ее.
Я оказалась в небольшой, плохо освещенной комнатке, чем-то напоминавшей темницу. В самом дальнем углу я заметила юношу, прикованного тяжелыми кандалами к стене. Он сидел, прислонившись к холодному мертвому камню. Даже при таком скудном освещении модно было заметить, как сильно был истощен парень. На вид ему было лет девятнадцать, а может быть и целых двадцать. Несмотря на всю его худобу, он был красив. Высокого роста, стройный, крепкого телосложения. На нем были лишь разодранные штаны, а все его тело было в ножевых порезах из которых, не прекращая, сочилась кровь. Черные, как ночь, глаза смотрели на меня с не кой опаской, притаившейся злобой и презрением. Он боялся меня. Чтобы тут с ним не произошло, это сломало его, но все равно он светился изнутри надеждой и гордостью. Наконец, он заговорил, а если быть точнее захрипел.
- Там, - сказал он, кивнув на дверь - в углу кувшин.-судорожно вздохнув, юноша замолк.
Захлопнув дверь, я заглянула в угол, про который только что говорил мне парень. Там на старом ржавом подносе стоял кувшин с какой-то жидкостью. Недалеко от него валялся стакан, в который я, не думая, налила жидкость. Подойдя к парню и еще раз ужаснувшись его ранам, поднесла стакан к его сухим губам. Юноша сразу же принялся жадно осушать сосуд.
- Спасибо- сказал он, кончив пить. На лице появилось что-то вроде улыбки, а глаза засветились от какой-то немыслимой детской радости.