— Как не сработало! Почему мне не позвонил?
Она стояла посреди гостиной. В одной руке — полотенце. В другой — мобильный телефон.
— В лифте не ловит сотка. Ты же знаешь… Послушай! Это все не важно. Лучше скажи — новости были?
— Пока нет. Вот… я все подготовила. Смотрю и жду…
Я, стремительно переодевшись в шорты и в домашнюю растянутую футболку, сел за круглый обеденный стол на котором стоял включенным ноутбук. На экране, в трех разных окнах, в Youtube эфирах шли трансляции новостей. Крупный европейский канал. Местный республиканский. И популярный российский.
— Ты молодец. Хорошо подготовилась, — похвалил ее я, отметив, что время на часах показывало двадцать минут шестого.
Получается, что с того момента, как я выскочил из развозки и направился через двор домой, потом встретился с коллегой, столкнулся со злобной бабкой, а после застрял в лифте, прошло не больше, чем пятнадцать минут. Невероятно!!!
— Пока новостей нет. Только нашла статью, что приземление ожидается в 16 часов и 16 минут по Москве.
— … и шестнадцать секунд, — добавил я.
Супруга оставила мою реплику без внимания.
— Остался час. Я успею приготовить ужин. Будем кушать и смотреть.
С этими словами она отвернулась в сторону кухонной зоны со шкафами и раковиной, где, как я только заметил, была разложена посуда, пакеты с продуктами и связками овощей. Еще я только заметил, что в духовом шкафу, под уютным желтоватым светом, томится курица с картофелем. Мое любимое и ее коронное блюдо.
Я с удивлением взглянул на супругу. Она, казалось, как и я была взбудоражена происходящим. Но не настолько, чтобы забыть об ужине. Еще ее фраза «будем смотреть и кушать» говорила о том, что она либо не воспринимает ситуацию всерьез, принимая ее за развлечение. Или же она, осознавая значимость происходящего, не теряет хладнокровия и самообладания. В отличии от меня…
Я развернулся на стуле в ее сторону, стараясь взглянуть в ее лицо, чтобы понять что с ней происходит. Безуспешно. Она, отвернувшись, ловко орудовала кухонными принадлежностями, собирая в огромной стеклянной бадье ингредиенты для салата.
Я позвал ее по имени.
Она не отреагировала.
Я произнес ее имя еще раз.
Стук ножа, методично ударяемого о дерево разделочной доски, был мне ответом.
Кажется я понял, что с ней происходило.
Я встал со стула, подошел к ней со спины и приобнял, опасливо смотря на лезвие ножа.
Она дернула плечами и сбросила мои руки.
Я обнял ее снова, немного крепче, сковав ее движения, заставив выпустить рукоятку ножа.
Тут ее тело конвульсивно вздрогнуло и резко опустилось. Потом еще раз. А после мелко затряслось. Наконец, она повернулась ко мне, показав скомканное в гримасе боли лицо. И глаза, полные слез, словно пара лесных озер ранней весной, набухшие дождями и талыми водами.
— Не обращай внимания… — срывающимся, глухим голосом сказала она, вырываясь из моих объятий, — пусти…, я нормально… у нас будет курица с картошкой. И салат, как ты любишь. Детям варю пельмени. Сейчас сядем. Будем кушать и смотреть.
Я, не обращая внимания на ее слова, продолжал крепко обнимать ее, потом немного присел в коленях, чтобы наши лица были ровно напротив друг друга в попытке встретиться с ней взглядом. Она продолжала вырываться и избегать контакта глазами. Но стоило мне поймать ее взгляд, словно степную птицу в капкан ловкого охотника, она вдруг обмякла, повисла на моих руках, и заплакала, позволив слезам выплеснуться через ресницы и пролиться, сначала на щеки, потом ниже на подбородок, а после капая мне на плечи, оставляя расплывающиеся темные пятна на моей футболке.
— Неужели это происходит? — чуть слышно спросила она.
— Сейчас узнаем.
— Мне страшно….
— Мне тоже, — признался я, поцеловав ее в белую полоску пробора на голове, глубоко вдохнув шоколадный аромат ее волос.
Следующий час с лишним мы провели словно в неком артхаусном, полным сюрреализма, иррациональности и символизма фильме некоего безумного режиссера.
Наш стол был заставлен свежей вкусной едой. Возглавлял пиршество лоток румяных куриных ножек на облаке из долек пряного картофеля, облитых поверху лавой из расплавившегося пармезана и присыпанных щепоткой морской соли и перца. Прямиком из духовки. Пылающие жаром и ароматом. Поддержку ему оказывала огромная бадья салата из танцующих основную партию огурцов и помидоров. С подтанцовкой из мелко нарезанного зеленого лука, рукколы и кубиков солоноватой брынзы. Щедро приправленный оливковым маслом и соевым соусом. Апофеозом нашей трапезы являлась початая бутылка красного испанского вина, чудом уцелевшая в глубинах кухонных шкафов, и пара бокалов с рубиновым напитком. Детский стол был скромнее. Девочки с редким для них аппетитом поглощали источающие пар пельмени в молочном океане из свежей сметаны.