Ну да, эта сильная женщина не из тех, кто будет обращать внимания на несколько синяков.
— Ты молодец, Сидония, первая догадалась на ящерицу напасть.
— Хариту спасти не успела.
— Все равно. Ты единственная, кто не растерялся.
Возникла неловкая пауза — Сидония ждала, а правитель сказал уже все, что хотел. И тут Найл догадался: ведь он ее хвалит! Раз хвалит, должен вознаградить.
Никакого протеста в душе не возникло. Скорее наоборот — ощутилось явное удовольствие оттого, что после долгого перерыва он наконец-то вновь будет целовать эти губы, сольется с этим сильным телом, ощутит свою хрупкость в могучих объятиях и одновременно власть над ее душой.
— Пойдем на берег, — тихо шепну Найл охраннице.
Сидония поднялась, взяла подстилку и одеяло, и направилась за правителем.
Озеро исчезло. В ночном покое ничто не могло шелохнуть поверхности, грань между водой и сушью растворилась, исчезла. Остался лишь гладкий гравий, рассыпанный под ногами, совершенно одинаковый и здесь, и там, дальше, где между камушков поблескивают звезды, а вдалеке, чуть не на противоположной стороне котловины, отражается в озере бледное, но вполне различимое окно. И над озером тоже светится самое настоящее окно!
Наверное, Найл побежал бы туда прямо сейчас, но сильная рука притянула его к себе и опустила на плетеную подстилку.
Спокойная энергия Сидонии резко контрастировала с нервозностью правителя, но лоно ее уже ждало желанного прикосновения, а член Найла, казалось, научился жить своей собственной жизнью и дрожал от страстного напряжения. Тела слились сразу, без излишних прелюдий. Правитель ощутил соединение энергетических полей, и спокойствие охранницы затопило сознание молодого человека. Найл прильнул губами к ее губам, избавляясь от своей торопливости, спешки, и вскоре уже никуда не собирался бежать, готовый остаться рядом с прекраснейшей из женщин — сейчас он искренне верил в это — навсегда.
Покойность и блаженство полностью затопили его сущность, а Сидония двигалась все быстрее и быстрее, и скоро Найл почувствовал, что уже не способен понимать и осознавать происходящее. Возникло такое ощущение, что не только энергетика, но и сознания слились вместе, заставляя двигаться, дышать, желать как единое существо — но принять и запомнить новое состояние правитель не смог, потому что наступил единый для обоих взрыв, и энергия их хлынула куда-то наружу, оставив на берегу озера полностью обессиленные тела, для которых больше не существовало ни боли, ни любопытства, ни страха, ни разума. Только глубокий сон, овеянный невесомым ароматом счастья.
Рассвет пришел тихо и спокойно — в котловине, защищенной высокими горными стенами от ветров, ночью ничуть не похолодало. Точно так же, как это было и в городе Смертоносца-Повелителя, как в Дельте или в Провинции. Паукам непрошеная спячка в холодном мраке здесь не грозила, они могли спокойно охотиться, плести ловчие сети или бродить в поисках дичи по окрестным склонам. Чистое озеро обещало вдосталь воды всем желающим, в густом лесу явно водилась дичь, да и кое-какие съедобные растения наверняка встречались. Построить жилые дома с помощью ножей, конечно, не удастся, но сушняка для костров хватит. Похоже, Великая Богиня все-таки смилостивилась над изгнанниками и послала им маленький рай.
Найл, конечно, понимал, что Великая Богиня Дельты — это гигантский разумный корнеплод, и к возникновению котловины она никак не могла иметь ни малейшего отношения, но подарок судьбы показался столь щедр, что хоть кого-то нужно было за него возблагодарить!
Ментальное пространство вокруг стало заметно плотнее — похоже, за ночь детишки на плато смогли отогреть не меньше половины смертоносцев. Правитель одновременно радовался и тревожился. Радовался тому, что впервые за все время люди оказывают помощь паукам сами, а не по его принуждению. Беспокоился за то, что неопытные дети обморозятся, а для людей подобное происшествие чревато куда большими неприятностями, нежели для восьмилапых. Впрочем, Симеон остался наверху, он присмотрит. Надо только еще еды к ним отправить.
Под скалой уже пылал огонь. Несколько женщин под руководством Сидонии разделывали остатки ящерицы. Рядом, на камнях, бурых от запекшейся крови, валялось никому ненужное тело погибшей вчера стражницы. Никто не собирался ее пожирать, а похоронить свою соплеменницу воспитанницам смертоносцев и в голову не пришло. Не зародилось еще среди людей подобного обычая — не успело.
— Сидония! — окликнул женщину Найл.
— Да, Посланник? — немедленно вытянулась по струнке привыкшая к дисциплине стражница.