Она странно покосилась, но промолчала, явно не заметив его маленькой уловки, как и того, что он до сих пор, словно невзначай, обвивал рукой ее талию. Только легонько повела плечами, стряхивая невидимое постороннему глазу напряжение, покачала головой и надолго задумалась. Она не обратила внимания, однако именно в этот момент от неловкого движения широкий сверх меры ворот рубахи немного сполз в сторону и опрометчиво открыл верхнюю часть спины с вплавленными прямо в кожу эльфийскими рунами. Прямо перед носом расслабившегося эльфа. Таррэн испуганно замер, машинально подхватывая и возвращая коварную ткань на место, но поздно: его глаза успели разглядеть лишнее.
Арда, Иллара, Аттава… руны Подчинения! Нет! Темная Бездна, только не сейчас!!!
Он судорожно вздохнул и застыл каменным изваянием, страшась даже пальцем шевельнуть, чтобы не выдать себя неосторожным движением. Проклятие! Как же не вовремя! Как дико не вовремя мелькнули эти кошмарные руны! Конечно, не все, иначе он бы уже сорвался, но и трех первых — для Тела, Души и Сердца — было вполне достаточно, чтобы любой неподготовленный мужчина утратил разум и безвольной куклой опустился перед ней на колени. Стерся, как личность. Исчез, растворился в безумном пламени древней эльфийской магии и навсегда перестал быть тем, кем являлся когда-то. Да, потомку Изиара это давно не грозило. Да, руны Подчинения, нанесенные погибшим Таллареном на эту нежную кожу, были способны уничтожить на месте любого. Но именно на него они действовали иначе.
Боги! Совсем, совсем иначе!!
Таррэн внутренне задрожал, когда по телу прокатилась волна бешеного жара. Мгновенно взмок от диких усилий сдержать ее внутри. Побледнел, посерел, наконец, раскраснелся, одновременно лихорадочно заметавшись глазами в поисках спасения, но тщетно: руны Подчинения не дали ему ни единого шанса и вызвали столь сильный прилив безудержного желания, что он едва не взвыл. В зеленых глазах эльфа моментально полыхнул Огонь Жизни, волосы заискрились, затрепетали на ветру, едва не задымившись. От сильных рук пошел ощутимый жар, а пальцы сами собой начали сползать с узкой талии Гончей… но он все же стерпел. Сжав зубы и страшно выругавшись про себя, титаническими усилиями устоял. Справился, потому что уже не первый раз встречался с этой неумолимой силой и немного научился с ней бороться.
Вот и сейчас заставил себя дышать ровно, выпрямился, гася неуместные порывы, вернул правую руку туда, где была, и страстно понадеялся про себя, что внимательная Белка не поймет, в чем дело. А еще — что у него хватит воли дождаться Карраша и не подать вида, до чего же сложно просто сидеть вот так, когда ее макушка упирается под самый подбородок, каштановые локоны без конца тревожат ноздри и источают умопомрачительный аромат, от которого просто сводит скулы. Когда спиной она почти вжимается в него, а бедрами то и дело касается…
— Что-то не так? — слегка напряглась Гончая, чувствуя, как он закаменел и отстранился.
— Нет. Все в порядке, — хрипло отозвался эльф, поспешно ослабляя узы.
Белка успокоено отвернулась и принялась беззаботно болтать ногами, царапая острыми пятками бархатную шкуру Ирташа, а вскоре даже замурлыкала под нос что-то умиротворяюще-лирическое. Мимикр удивленно покосился, но она и не подумала смущаться — наклонившись, ласково пощекотала ему холку, а потом запела громче, отчего «скакун» радостно оскалился и с охотой принялся урчать в такт. Как и отец, он просто обожал слушать ее голос. Но еще больше обожал, когда хозяйка бралась за эльфийскую флейту.
— Я же говорил, что ты умеешь лучше, — довольно хмыкнул Шранк, поравнявшись с Ирташем. — Не только всякую похабщину горланить во все горло.
— Дурачок, — беззлобно фыркнула Гончая. — Разве перед этими снобами можно делать что-то искренне? А пока они далеко, я могу малость расслабиться.
Воевода мельком покосился на неподвижное лицо друга.
— Ну-ну. Карраш-то где? Он же должен был проснуться вместе с тобой. Разве нет?
— Конечно. Сейчас перекусит и прибежит.
— Чего он вчера натворил? Много брыкался?
— Нет, — отмахнулась Белка. — Поначалу, конечно, растерялся немного: все-таки узы для него — новое состояние. Траш рядом нет, память слегка плывет, инстинкты играют, а тут поблизости — странное двуногое существо, вздумавшее отдавать приказы… но он быстро пришел в себя. Даже броню мне не успел поцарапать.
— Да? — с сомнением переспросил Шранк. — Что-то не верится в его смирение. Чем же ты его успокоил?