"Вот так загнул!- подумал я.- Вот он "настоящий" вопрос истинного блюстителя справедливости... Ай да юнейший!...
- Было, - лепечет мальчик совсем упавшим голосом. - Я его Андрюше подарил, мы дружили с Андрюшей, он попросил, а я подарил... - оживляется мальчик.
- Да-а... подари-и-л-и?.. Да...
- А голуби у вас были?.. Голуби были?.. - сердито и отрывисто переспросил он.
- Были...- пискнул мальчик.
- Вы их Андрюше продали?
- Продал...
- Сами купили за десять, а продали за сколько? За двадцать копеек?
- Да, - чуть не плача, выговорил этот маленький представитель семени Израиля и, вероятно, думал:- "Ну, кончено, пропал я! О, маммеле, о таттеле... Спасите меня!" - Вопросов больше не имею, - отрывисто отчеканил юнейший из стаи славных, гордо откинулся на спинку стула, вертя карандаш, с видом победителя посматривая на публику...
Тишина. Публика вздыхает, жалеет мальчика. {45} - И зачем так мучить ребенка? - говорит почтенная чиновница,-вот бессердечье...
В это время, как благодатный благовест, раздался мягкий, любовный, полный ободрения и ласки, голос дедушки к внуку, голос присяжного поверенного Карабчевского:
- Мальчик, вы любили голубей?..
- Любил...
- И что же, вы их купили или вам кто подарил их?..,
- Купил...
- Десять копеек дали?..
- Дал...
- Что же, они у вас долго жили?..
- Жили...
- Кормили их?
- Кормил...
- Покупали корм?
- Покупал...
- Ну, что ж, десять-то копеек прокормили?..
- Прокормил...
Мальчику сразу все это стало казаться очень интересным, и он заметно приободрился.
- Так что десяти копеек вы не нажили?.
- Нет...
- Ну, вот...
И Карабчевский ласково улыбается, облегченно посматривая вокруг себя.
- А ружье вы Андрюше подарили?
- Подарил, - спохватился мальчик, - мы с ним дружили, он попросил, я и подарил...
- Вы и подарили...- заканчивает мягким аккордом Карабчевский.
Юнейший из гражданских истцов тщательно изучает потолок залы окружного суда и энергично крутит то место, где обыкновенно у мужчин растут усы...
XVI.
Семейство Нежинских-Приходько-Ющинских.
Приходько доводится отчимом убитому Андрею Ющинскому. Допрос бабушки Андрюши, О. Нежинской, с точки {46} зрения процесса менее всего интересен, так как потрясенная старушка только то и делала, что искренне рассказывала свое горе, свою жалость и скорбь о пропавшем, после оказавшемся убитым, мальчике. Плакала она чуть слышно, вспоминая эти тяжелые, полные тревоги дни розысков, обнаружения трупа, похорон, обысков, арестов матери Андрюши, братьев Приходько... Но чего-нибудь того, что хоть сколько-нибудь могло пролить свет на это загадочное убийство, она не сказала, да и сказать не могла.
А вот допрос Федора Нежинского и отчима Ющинского-Приходько - крайне интересен. Федор Нежинский у судебного следователя определенно заявил, что Ющинского наверное убил Лука Приходько, отчим Андрюши из-за векселя, который предполагался имеющимся, переданный на имя Андрюши его отцом, разошедшимся с матерью Андрюши. Этот оговор не подтвердился, а на суде Федор Нежинский заявлял, что всему тому, что он говорил у следователя, его подучила говорить полиция... Слышите: опять полиция!
Крайнее недоумение вызывает это объяснение, которому так охотно верит г. товарищ прокурора и которое, к удивлению всех, не было выяснено достаточно основательно на предварительном следствии. Показаний Федора Нежинского и Луки Приходько, отчима убитого Андрюши, - первое темное место в процессе.
В самом деле: перед нами человек без определенных занятий, находящий себе работу для пропитания изо дня в день, иногда опускающийся до полной нищеты. Совершенно неинтеллигентный, даже скорее тупой, хотя упорный в утверждениях,-и вот этот-то человек, по его словам, так был запуган сыскной полицией можно сказать, так был ею терроризован, что... как вы думаете, что? Выучивает наизусть громадное показание, по его утверждениям, со слов полиции, и так все это хорошо усваивает, что на всякий вопрос следователя, предлагаемый, как всегда, неожиданно и часто врасплох, - отвечает безошибочно, как ему указала полиция!.. Не говоря уже о том, что всякая запуганность не совмещается с проявлением повышенной умственной работы, просто остается решительно непонятным, как мог этот простой, полуграмотный человек запомнить наизусть крайне сложное, с массой вводных обстоятельств, объяснение?.. {47} Право, это не всякому художнику-артисту было бы под силу... Нет, здесь что-то не то... Полиция, в этом случае, нам кажется, не причем... Здесь или простой откровенный оговор рассорившихся родственников, или что-то другое, таинственное и непонятное.
Рассказ отчима Андрюши Ющинского - Луки Приходько, - ремесленника, с странным голосом и дегенеративной головой, не только ничего не разъясняет, но по-моему еще более запутывает... Его порывистость, эта постоянная истерика, странное волнение, частые присаживания на стул и почти беспрерывное питье воды производят впечатление крайней деланности, игры, неискренности... Тут же сидит мать Андрюши - в высшей степени спокойная, даже странно спокойная; старушка-бабушка, полная искренности, но и та не так волновалась... А эти забегания вперед перед прокурором, эти метания, эти излияния горя, жалости и страдания за пасынка, никогда не бывшие при жизни, как свидетельствуют показания многих людей, - при наличности показаний обратных, говорящих, что Андрюше не раз влетало от отчима, - все это кажется нам придуманным, все это грубо осуществлено в зале заседания суда, - вот какое внутреннее убеждение сложилось у меня, когда я тщательно вслушивался и всматривался в показания и действия этого весьма странного субъекта. Какую роль играет в деле Лука Приходько, так и остается тайной... Крайне интересно было бы вскрыть отношение Нежинских и Приходько к Вере Чеберяк и ее друзьям... Туда, туда нам нужно направлять все взоры... В деле уже промелькнули крайне важные намеки и обстоятельства, которые в свое время многое уяснят нам из этой запутанной, тяжелой, кровавой драмы...
XVII.
Газетное объявление.
Господина товарища прокурора очень озаботило указание некоторых свидетелей, что они ходили в "Киевскую Мысль" просить поместить объявление о пропавшем мальчике. Товарищ прокурора допытывается, почему именно в "Киевскую Мысль", а не в другую какую-либо газету и почему {48} "объявление" поместили даром? Здесь делается какой-то ход против газеты, давно стоящей на страже интересов населения без различия религии и национальности. Я счел необходимым подробно исследовать этот вопрос, столь заинтересовавший товарища прокурора, тем более, что в последний раз он свое любопытство так далеко простер, что даже спросил у отчима Андрюши: не удивился ли он, что "объявление" взяли у него бесплатно, и может ли он опознать того сотрудника "Киевской Мысли", который это "объявление" принял от Приходько?
Нас крайне удивляет неосведомленность г. товарища прокурора. Не говорю уже о том, что он, задавая вопрос, должен был бы знать смысл этого вопроса. А если бы он этот смысл знал, то ему ясно было бы, что "сотрудники" газеты объявлений не принимают, - для этого есть контора газеты, а в ней специальные агенты.
Кроме того ему необходимо было бы раньше ознакомиться с этим "объявлением" и отыскать его в газете. А если бы он потрудился это сделать, то вскоре убедился бы, что такого "объявления" в газете совершенно нет, а, стало быть, и вопросов ему бы задавать не пришлось. В № от 17 марта 1911 года (№ 76) есть заметка в "Хронике" следующего содержания:
"Исчезнувший ученик. Несколько дней тому назад из квартиры своих родных исчез бесследно ученик киево-софийского духовного училища, Андрей Ющинский. Мальчик последний раз был в училище 12 марта".
Вот и все.
Именно эта заметка была помещена хроникером "Киевской Мысли" со слов г. г. Приходько, приходивших в редакцию.