Гражданские истцы невероятно обрушиваются на полицию, словно забывая, что решительно всегда, с незапамятных времен, так делала и делает полиция во время розысков...
- Чему собственно вы удивляетесь, г.г. Шмаков, Замысловский и иже с вами?-хотелось сказать мне. - Ведь это и есть тот истинный порядок, который вы так твердо защищаете.
XXIII.
Фонарщик.
Как-то боком, озираясь, входит, скорей низкого, чем среднего роста, всклокоченный человек, бедно одетый. Нерешительно озирается он и после некоторого раздумья начинает рассказывать то, что знает...
- Что знаю?.. Да вот видел я Андрюшу Ющинского с Женей Чеберяк утром 12-го марта, когда его убили...
- Свидетель, расскажите нам все подробно, как это было...
- Как это было... Очень даже просто... Шел я по улице, утром, птичек ловить шел... Щеглов мы ловим... Смотрю: стоят они, да еще какой-то мальчик... Андрюша меня по спине шутейно ударил и даже вспрыгнул на меня... А я его {58} обругал... "ах ты, говорю, байстрюк", право-слово, ваше бро-дие, так его обругал, покойника, истинно так обругал... И пошел дальше...
- А что в руках у него было?..
- Баночка с черным порохом... Они с Женей любители были взрывы делать... Вот я ушел... А потом слышу - нашли Андрюшу убитым. - Ну, думаем, знаем чьих рук это дело... Только молчать надыть... Не ввязываться... Убьют... Я и молчал... А потом вот как-то сказал, с тех пор мае и житья нет... Боюсь я говорить вам...
- Чего ж вы боитесь?
- Я фонарщик, приходится по улицам поздно ходить вечером и ночью, подколят меня, обязательно подколят... Меня уж и так били...
Шмаков настораживается, надевает очки и несколько приподнимается из своего укромного уголка...
- Кого ж вы боялись, кто вас бил?..
Упорное молчание. Фонарщик Шаховской понурил голову .и стоит, переминаясь с ноги на ногу...
- А кто детей прогнал из завода?..
- Какой-то человек...
- Кто же именно?.. Боитесь сказать?.. Скажите, кто научил вас бояться говорить правду, - гудит Шмаков, - кто научил вас не показывать против Бейлиса?.. Вы говорите, что против Бейлиса вас научили показывать сыщики, а за Бейлиса кто учил?..
Эти назойливые забегания вперед гражданского истца Шмакова начинают раздражать защиту...
- Скажите, свидетель, вас учили или вы сами по своей воле сказали, что Менделя надо пришить к делу?..
- Мне сыщики наговорили, более сыщик Полищук, что Мендель жаловался им, что я у него краду дрова. А я не крал... Вот они и говорят: пришей его к делу. .
- Вы и пришили?..
- Я и пришил..
- Но пришить, - выясняет Замысловский, -это не значит говорить неправду, а рассказать правду...
- Да, правду...
- В чем же правда?..
Перекрестным допросом и из чтения показаний {59} свидетеля, -который был допрошен шесть раз, - выясняется, что объем этой правды крайне маленький... Свидетель, в конце-концов, наотрез заявляет, что ему Женя Чеберяк рассказал, что их от печки завода прогнал какой-то рабочий с черной бородой, но что это был Бейлис, - он никогда никому не говорил.
А если бы даже говорил, - прибавим мы от себя, - то что из этого? Из этого ясно только одно: Бейлис продлил жизнь Ющинскому, прогнав их от печки, потому что Шаховской определенно показал следователю, что убить Андрюшу Ющинского решила компания Чеберяковой и убить в печке завода, куда Женя Чеберяк, сын Чеберячки, должен был под предлогом устроить взрыв, заманить Андрюшу, но их спугнул оттуда человек с черной бородой...
Эта "черная борода" занимает долгое время внимание суда, но ничего более о ней не удается никому выжать из свидетеля.
На вопрос же: не говорил ли ему Женя, что Бейлис утащил Андрюшу в печку, Шаховской наотрез заявляет, что никогда ему Женя этого не говорил и в показаниях предварительного следствия он много раз повторяет это.
- Скажите, вот вы говорите о компании Чеберяковой, что это за компания?..
- Такая компания, что не приведи бог...
- Что же, к ней много народа приходит?
- Много: придут чиновниками, а уйдут простыми...
- Так не этой ли компании вы и боитесь, когда не все говорите?..
- Этой...
- А кто вас бил: евреи или русские?..
- Русские...
Шмаков поднимает голову и недовольно шевелит усами.
- А не из этой ли компании Чеберяковой вас били?..
- Они и били...
- Они и били...- повторяет Карабчевский.
- За что же вас били?..
- Да, вот, за то, что следователю рассказал, что Андрюша здесь был, а во мне совесть заговорила, нельзя не сказать.
- А что вам Чеберячка говорила про Женю?.. Свидетель упорно молчит... Видно, он много бы рассказал, {60} если бы только его охранили от этой странной, столь могущественной компании госпожи Чеберяк.
При чтении многократных показаний Шаховского выяснилось, что несколько раз он подтвердил, что эта дама, встречаясь с ним, так изволила выразиться о своем собственном сыне:
- Из-за этого... - и тут эта дама изволила произнести про своего собственного сына некое слово, хотя дважды оглашенное в суде, но которое мы все-таки не решаемся воспроизвести. - Из-за этого... Женьки придется мне отвечать, говорила она Шаховскому.
Надо знать, что у этой чадолюбивой матушки ее сын неожиданно умирает...
А ведь Женя Чеберяк являлся одним из самых главных свидетелей по этому делу...
- Вы Женю получше расспросите, - твердил Шаховской следователю,-он вам не все показывает...
И здесь опять этот свидетель приглашает нас вновь и вновь устремить свой взор к квартире Чеберяковой.
Не забудьте, читатель: это все показал один из самых главнейших свидетелей обвинения...
А что же в это время, во время предварительного следствия, делают сыщики?
Они все время, особенно один из них - сыщик-ритуалист Полищук уговаривают фонарщика Шаховского показывать на Бейлиса...
XXIV.
Сказка о похищении Ющинского.
Приглашена жена Шаховского - простая, крайне ограниченная женщина, помогавшая ему зажигать фонари. Она молчит, как убитая, или совершенно невпопад говорит:
- Да-да! Нет-нет!..
И, наконец, после ряда попыток допроса председателем, прокурором, гражданскими истцами и защитой, удалось все-таки в отрывистых фразах, часто бессвязных, добиться от нее крайне загадочного рассказа:
- Оправляли это мы фонари, глянь - идет Волкивна, пьяна-распьяна, еле на ногах стоит... Подошла, это, она ко {61} мне, - она нищенка, бездомная, да и говорит: вот вы тут близко живете, да про Ющинского ничего не знаете, а я далеко - да все знаю... Шла это я снизу по Кирилловской, а смотрю, там, на горе, Ющинского тащат в печь... Сказала это она так да и умолкла... А потом говорит: прощай, будь здорова.... И пошла дальше...
Прокурор усиленно добивается от жены фонарщика: кто же это был? Не Мендель ли? Не Бейлис ли? Она категорически отвечает: нет! Когда ей напоминают, что она на Бейлиса показывала на предварительном следствии, изменив свое первое показание в худшую сторону - против Бейлиса, - Шаховская много раз подтверждает, что ее этому научили сыщики - Полищук и другой, которые приходили к ним, уводили их - ее и мужа - на поляну, поили водкой, кормили и получали, как показывать, и все время настаивали показывать против Бейлиса...
Показание Волкивны, конечно, само по себе не может иметь никакого значения, как женщины, бывшей в то время в состоянии полного опьянения, женщины крайне опустившейся и, вероятно, с пьяных глаз передававшей слухи, которые так усиленно распространяли тогда в Киеве среди простонародья. Однако ее считают, очевидно, за очень важную свидетельницу, и вот она в зале заседания суда.
XXV.
Волкивна.
Вот она, эта женщина, которая является истинным столпом обвинительного акта. Это она должна подтвердить, что своими собственными глазами видела, откуда-то снизу, с Кирилловской улицы, как Бейлис один-одинешенек тащил Андрюшу прямо в печь!.. Толстая, обрюзгшая, украдкой, бочком входит она в заседание суда, очевидно производящее на нее ошеломляющее впечатление: в таких хоромах она, вероятно, никогда и не предполагала, что может очутиться. Она озирается то туда, то сюда и застывает в полуобороте, приковавшись к эксперту лейб-медику Павлову, грудь которого сплошь залита учеными значками, крестами, звездами и иными знаками отличия. {62} - Что вы знаете по этому делу?