Без происшествий преодолев путь по бетонной тропинке, окаймляющей здание, я остановился, осмотрел темные стекла лоджии угловой квартиры первого этажа, а потом осторожно заглянул за угол, сам оставаясь в укрытии. Туда, где своего хозяина должна была ждать серебристая японская ласточка…
Автомобиль находился на месте…
Серебристая Ласточка
Увидев ее, мое сердце сентиментально екает.
Машина стоит на положенном месте, обиженно щурясь задними фонарями, словно безмолвно здороваясь с хозяином и обвиняя, в том, что я оставил ее одну, без присмотра, на столь долгий срок.
Ее стекла покрыты толстым слоем пыли, будто густой театральной пудрой, а задние номера запорошены нанесенным ветром песком. Но в остальном паркетник выглядит в полном порядке… По соседству с ней припаркована миниатюрная светлая корейская легковушка. Как младшая подружка по несчастью, она тянется к моей красавице, прислонившись к ней боком, будто ей неуютно одной, а в компании она чувствует себя защищенной. Кореянка также покрыта пылью, однако сквозь свободные от тонировки стекла я могу убедиться, что в ее салоне никого нет и автомобиль не представляет для меня опасности.
— Моя родная… Моя птичка… Моя серебристая ласточка! — любовно шепчу я в адрес своей машины, вспоминая наше общее с ней прошлое.
Эта японская паркетная птичка когда-то дорого стоила моему кошельку. Однако со временем, она все же доказала, что стоила уплаченных за нее денег. Долгие годы она служила мне верной спутницей. Не только каждый день перегоняя меня и семью по лабиринтам городских маршрутов. Но и во время дальних поездок на многие сотни километров, в те года, когда я метался между сторонами нашей огромной отчизны в поисках лучшей жизни, закрепив старшую дочь в автокресле, зажатом между неуместившимися в багажнике сумками и чемоданами, оставив свободным лишь переднее пассажирское кресло для супруги. Пока машинка не оказалась тут, в засоленном холодным морем и мелким пустынным песком городе, на самой западной окраине большой и малонаселенной страны…
— Вот мы с тобой и встретились снова, — обращаюсь я ей, будто к любовнице, — давай, не подведи меня!
С этими словами я выхожу из-за угла дома и осторожно, озираясь по сторонам, приближаюсь к автомобилю, сжимая одной рукой в кармане приготовленный брелок, а другой удерживая наготове ружье, на случай, если понадобится отбиваться от потенциальной угрозы.
Тем временем, верхний краешек солнца начинает проглядывать из-за горизонта, показываясь между ломаными силуэтами двух высоких зданий, виднеющихся вдалеке. Солнце, действительно похоже на спелый апельсин. Его яркие и плотные лучи, будто световые мечи джедая из Звездных Войн, срываются со светила и окропляют город оранжево-розовым свечением. Свет преломляется от запыленных стекол автомобилей и освещает пространство тупикового парковочного закутка, позволяя мне лучше рассмотреть находку.
Теперь я замечаю, что мой паркетник чуть заметно «хромает» на правую сторону… Задержав дыхание и прося провидение не позволить подтвердиться моей страшной догадке о причинах просевшей подвески, я все же с горечью убеждаюсь…, что дела обстоят скверно…
Трагедия оказывается в том, что правое заднее колесо автомобиля оказывается спущенным в «ноль». В гребаный и стыдливый «ноль». И я знаю почему. Потому что я — никчемный охламон и великий лентяй. Я до боли закусываю губу, проклиная себя на чем свет стоит, и с горечью вспоминаю обстоятельства, связанные с этим несчастным колесом.
Проблема с ним началась довольно давно. Года три назад, когда я проколол его по дороге в офис и воспользовался услугами первого попавшегося сервиса вулканизации покрышек. Починили мне его, как позже оказалось, плохо, что-то не доделав и не докрутив то ли с клеем, то ли с ниппелем. В итоге колесо стало пропускать воздух. Не сильно, позволяя мне игнорировать проблему неделями кряду, изредка подкачивая его на заправках. Каждый раз я обещал себе обязательно решить проблему капитальным ремонтом. Конечно же, я этого так и не сделал, успокаивая себя тем, что со временем колесо пропускало все слабее, видимо из-за набившеся в прокол пыли или еще по некой неведомой мне причине, в которой мне было лень разбираться.
Теперь же мои халатность и небрежность увесистой дубиной шарахнули меня по голове, заставив оказаться в столь жалком и затруднительном положении.
Подойдя вплотную к автомобилю, я падаю на колени и прячусь за металлическим корпусом, впиваясь глазами в злосчастное колесо, нервно оглядываясь по округе, успокаивая себя тем, что нахожусь в относительной безопасности, защищенный с одной стороны внедорожником, а с другой — сплошной торцовой стеной высокого здания. Под «присмотром» остаются лишь узкий проход справа, ведущий через угол к нашему подъезду, где в просветах между припаркованными автомобилями проглядывают фрагменты родного двора. И широкая подъездная площадка слева, также густо заставленная автомобилями, «охраняемая» вдребезги расколотым шлагбаумом, некогда преграждающим проезд в соседний комплекс жилых домов.