За сараем была полянка. Вот тут Сулейман и принялся упражняться.
Он уселся на землю, взял правую ногу двумя руками и потянул ее к левому уху. Раз попробовал, еще раз, — не гнется нога, хоть ты что!
«Может, ее насильно надо гнуть?» — подумал Сулейман.
Нажал посильнее. Всего капельку и не хватает, чтобы большой палец прикоснулся к уху!
Даже вспотел Сулейман. А тренироваться надо — без тренировки «гуттаперчевым» мальчиком не станешь — это уж точно!
Посидел, отдохнул и снова за ногу взялся. И, может быть, на сотый раз косточки смягчились, и Сулейману удалось достать правой ногой до левого уха. Он себе не поверил: удача!..
Еле дождался Сулейман завтрашнего дня. Раньше всех в школу прибежал. Сидит и смотрит на дверь: когда же товарищи появятся?
Вот наконец появился Алил. За ним — Максуд. А тут и Шапи подоспел — про него в рассказе тоже говорилось, это у него в местной больнице аппендицит вырезали.
В общем, все знаменитости третьего «б» собрались.
— Здорово, ребята! — сказал Сулейман.
— Здорово, — недружно ответили знаменитости.
— А вот я спросить у вас хотел, — начал Сулейман, — кто может достать правой ногой до левого уха?
Алил, Максуд и Шапи так и застыли. Лица у них были растерянные. Сулейман торжествовал: что, задал я вам задачку?
Но вот Алил бросил портфель на парту, присел около учительского стола и стал тянуть правую ногу, загибая ее к левому уху.
— Давай, давай! — подбадривали его Максуд и Шапи. — Еще немного!..
Алил задыхался. На лбу его выступил пот.
— Больше не могу, — сказал он, вздыхая и поднимаясь на ноги.
— Я говорил, слабо! — усмехнулся Сулейман. — Чтобы так сделать, год тренироваться надо!
— Ничего, — сказал Максуд, — мы и без тренировок это осилим. — Он шлепнулся на пол и, выпучив глаза, потянул свою ногу вверх.
— Давай, давай! — болели за него Алил и Шапи. — Ну, капельку еще!
Максуд был красный, как кумачовый плакат со словами «Добро пожаловать!», что вывешен у ворот школы. Потом он стал лиловым, как осенняя слива.
— Уже близко! — радовался Алил. — Нажимай, Максуд! Не жалей свою ногу!
— Я не жалею, — прохрипел Максуд.
Остался какой-нибудь сантиметр, и он добился бы удачи. Но этот сантиметр был роковым — Максуд с ним не справился.
— Не выйдет, — отчаявшись, сказал он. — Живот мешает. Если б я утром галушек не поел — вышло бы!..
— Теперь моя очередь! — разгорелся Шапи. — Глядите, ребята!
— Ну, глядим, — лениво сказал Сулейман. — Думаешь, если тебе аппендицит вырезали, так ты ногой до уха дотянешь?!
— Достану! — Шапи сел на пол. — Умру, а достану!
Он схватил свою ногу и стал тянуть ее с таким ожесточением, будто имел дело со смертельным врагом.
— Э-ээ! — напрягался он.
Алил и Максуд не выдержали, запрыгали вокруг Шапи, крича:
— Жми! Дави! Тяни!
Потом Максуд наклонился к Шапи и сказал:
— Если дотянешь, я тебе яблоко отдам, которое мне мама на завтрак положила!
Шапи остановился.
— Правда, отдашь?
— Честное-пречестное! — обещал Максуд.
— Ладно, — сказал Шапи и с новыми силами стал тянуть ногу к уху.
И он дотянулся — видно, Максудово яблоко ему помогло.
Сулейман опустил голову. Как же так, выходит, чтобы быть «гуттаперчевым» мальчиком — не обязательно тренироваться? Шапи ведь не тренировался…
Он взял себя в руки. Не надо падать духом, еще не известно, кто кого. Он поднял голову, встретился глазами с Шапи и сказал как можно спокойнее:
— Подумаешь, достал! Я так тыщу раз могу! — Он быстро уселся на пол и трижды коснулся правой ногой левого уха. — Видел? А ты попробуй достать правой ногой до правого уха!
— Скажешь, у тебя получится? — спросил Шапи.
— Получится! — не отступал Сулейман. — Глядите, ребята…
Он глубоко вздохнул, потом взялся за ногу. К правому уху она шла неохотно. Не зря, видно, в той книге про цирк говорилось, что достать правой ногой левое ухо легче, чем правое…
А Максуд между тем отдал яблоко Шапи, и тот принялся громко грызть его. Он грыз и выжидающе глядел на Сулеймана, готовясь в следующую секунду закричать что-нибудь обидное.
«Назло вам всем достану!» — подумал Сулейман и что есть силы рванул ногу вверх.
И тут в животе у него раздалось: брээ-э-эк!
Ребята замерли. Лица у них побледнели. Сулейман заметил перемену в товарищах и побледнел сам.
— Что там у тебя в животе брэкнуло? — тихо и настороженно произнес Алил.
Шапи почесал затылок.
— Кишка у него брэкнула, — он. — Точно — кишка!