«Быстрый» вновь отправился в море докучать французам и их испанским и итальянским союзникам. За тринадцать месяцев плавания «Быстрый» с экипажем из 6 офицеров и 84 матросов захватил около пятидесяти кораблей и послал на дно примерно столько же, пленив пятьсот матросов и добыв семьдесят пять тысяч фунтов стерлингов.
Но однажды судно постигла неудача. Его окружили три французских фрегата. «Быстрому» не удалось, несмотря на личное мужество и смелость экипажа, оторваться от противника. И тогда Кокрейну пришлось спустить флаг, после чего последовали церемониальные рыцарские жесты, которые в те времена еще были возможны. Капитан-победитель отказался принять шпагу Кокрейна, которую тот начал было отстегивать. Последовали слова: «Я не лишу шпаги офицера, который в течение долгих часов вел столь упорную борьбу. Прошу вас остаться при шпаге, хоть вы и являетесь моим пленником».
У лорда Кокрейна не было в общем-то оснований для стыда из-за постигшей его неудачи. Но лорды из Адмиралтейства думали по-иному. Его осудили за потерю судна. Правда, вскоре оправдали. Поводом к этому послужило письмо его дяди первому лорду Адмиралтейства Сент-Винсенту, в котором адмирал напомнил о блестящих победах своего племянника. В частности, о том, как был захвачен им крупнейший испанский фрегат «Эль Гомо». На борту грозного фрегата находилось тогда 319 матросов, у Кокрейна же — 54. Изобретательный на всевозможные хитрости, Кокрейн поднял на своем судне флаг США и, прежде чем обман обнаружили, «Эль Гомо» был взят на абордаж. Его матросы, вымазанные сажей, с саблями в зубах попрыгали на палубу испанского фрегата и завязали рукопашную схватку. Тем временем Кокрейн метким пушечным выстрелом сбил флаг на мачте противника. Решив, что командир сдался, испанцы прекратили сопротивление.
Было Кокрейну в то время двадцать шесть лет. После трех лет отсутствия он вернулся на родную землю, завоевав репутацию отчаянного смельчака и умелого морехода. Мог ли он предполагать, что здесь, на суше, ему придется вести битвы ничуть не менее опасные — за справедливость и торжество правды.
Первая битва Кокрейна с власть предержащими началась из-за его вполне законного требования повысить по службе лейтенанта Паркера с «Быстрого». Его письмо по этому поводу первому лорду Адмиралтейства осталось без ответа. Лорд Сент-Винсент — глава этого морского ведомства, мягко говоря, не симпатизировал Кокрейну, считал его выскочкой, заносчивым и наглым. Не ответил он и на второе письмо. Только после третьего снизошел до ответа. Да и то сообщил лишь, что повышение не может состояться из-за числа убитых (хотя и незначительного) на борту «Быстрого». Том Кокрейн вознегодовал: «Выходит, повышение по службе зависит от числа убитых на борту?!» И не нашел ничего лучше, как напомнить лорду, что в битве при Сент-Винсенте его флагманское судно почти не принимало участие в боевых действиях и все же адмирал получил титул лорда, а всех членов экипажа повысили по службе. Хотя это была правда, едва ли стоило напоминать об этом самолюбивому и злопамятному первому лорду Адмиралтейства. Тем более тогда поговаривали, что победа при Сент-Винсенте была одержана командором Нельсоном, а не хитрецом адмиралом.
Надо ли удивляться, что первый лорд не соизволил ответить на этот выпад! Тогда Кокрейн сообщил обовсем Совету Адмиралтейства, чем еще больше усугубил отношения с начальством.
Попутно скажу, что спустя несколько лет, когда лейтенант Паркер оставил флот, Адмиралтейство под напором непрекращающихся попыток Кокрейна добиться справедливости сыграло с несчастным офицером злую шутку. Его назначили капитаном несуществующего судна «Радуга» в районе о. Барбадос. Офицер совершил путешествие на край света и был полностью разорен.