Если бы дело разбиралось в соответствии с этим законом, София оказалась бы у разбитого корыта. В лучшем случае она могла бы стать опекуншей той части наследства, которая должна была отойти к ее детям.
У Софии не было ни своего состояния, ни приданого, которое она принесла мужу, — иначе говоря, она осталась бы без средств к существованию. Единственное, чем она владела, — это земли в Белоруссии, подаренные ей Екатериной II, но и их она переписала в свое время на имя своего первого мужа.
Софии ничего не оставалось, как начать борьбу за наследство. Это осложнило ее и без того плохие отношения с детьми Потоцкого от первого брака. К тому же против Софии выступила Каролина Витт — вторая жена Юзефа Витта. Она хотела любой ценой расторгнуть свой неудачный брак и объявила его недействительным на том основании, что якобы в год ее свадьбы в 1801 году Витт все еще был мужем Софии. Следовательно, развод Юзефа Витта и Софии в 1785 году не являлся законным.
Каролина подала в суд. Если бы ей удалось добиться расследования, то были бы подвергнуты сомнению юридические основы брака Софии с Потоцким. А это перечеркивало бы все ее надежды на наследство. С помощью 100 тысяч рублей София уладила это дело с Каролиной, и та исчезла с ее горизонта.
После этого София отправилась в Петербург, чтобы добиться признания на права наследства. О своем тогдашнем положении она писала: «…после смерти моего дорогого мужа у меня отняли звание матери, кузины, тетки. Я сразу же стала в семье иностранкой… меня начали преследовать, а детей хотели превратить в незаконнорожденных. Теперь их намерены лишить и доли в наследстве. Завещание моего мужа, хотя оно им написано собственноручно, признано незаконным…»
В Петербурге, используя свои старые связи, Софии удалось добиться царского указа, признающего ее равное право на наследство. «Император посчитал своим долгом вмешаться, — писала она, — и, хвала Богу, теперь я спокойна».
Кто же помог Софии добиться царского расположения? Можно назвать, например, английского посла лорда Александра Гамильтона Дугласа. Все еще красивая сорокашестилетняя София сумела вскружить голову этому вельможе, который был моложе ее на целых семь лет. Она милостиво дозволила ему посещать ее спальню. Лорд настолько увлекся, что даже после того, как был отозван, не покинул Россию и продолжал быть верным рыцарем графини Потоцкой.
Благосклонно принимая поклонение Дугласа, София, однако, не платила ему верностью. Ее любовные связи в это время были, мягко говоря, весьма запутанными. Среди ее любовников особо надо выделить сенатора Николая Николаевича Новосильцева. Ближайший сподвижник молодого царя Александра I угодил в сети ловкой авантюристки и полностью подпал под ее влияние. Используя его положение, она и добилась царского благоволения.
Не желая быть неблагодарной, София написала сенатору: «Прошу тебя, заклинаю не отказать мне в милости принять прилагаемые 6 тысяч дукатов… Не испытывай никаких угрызений совести, так как, уверяю тебя, меня эти расходы вовсе не тяготят, кроме того, я живу в стране, где у меня огромное состояние».
Новосильцев принял деньги, и можно думать, что это было не в последний раз.
Связь эта продолжалась много лет. И все эти годы София, если судить по ее письмам, оставалась нежной, покорной и преданной, уверяла в неизменности своей любви к нему.
А как же ее роман с пасынком? Щенсны Ежи пребывал в Тульчине, засыпая Софию страстными письмами, полными упреков в неверности и обмане. Однако безоговорочно согласился с тем, что предлагала ему София: откупить у него заложенные и перезаложенные имения, а ему самому уехать за границу — поправить здоровье, подорванное распутной жизнью. София обязалась выплачивать ему ежегодно 15 тысяч дукатов. Взамен к ней переходили все имущественные права пасынка. Весной 1807 года Щенсны Ежи навсегда покинул Тульчин и уехал в Париж. София нежно простилась с ним (к этому времени она вернулась в Тульчин), до последней минуты не отказывая ему в правах любовника. Благо Новосильцев и лорд Дуглас были далеко. Сенатор ревновал, писал ей полные упреков письма. Она его успокаивала: «У тебя было право, мой друг, иногда сомневаться в моем чувстве… Тебе могло показаться, что я лишь изображаю любовь к тебе, чтобы обеспечить твою поддержку. Твои сомнения так естественны; на твоем месте я была бы даже более подозрительной». И призывала верить ей, что ее счастье неразрывно связано с ним и никого в мире, кроме него, любить она не может.