В то же время она много писала Щенсны Ежи и обещала приехать в Париж, как только позволят дела. Сама же летом 1808 года отправилась в Одессу, где ее ждал Новосильцев. Соперники были явно не в равном положении: в Париже — больной угасающий вертопрах, а здесь влиятельный сановник, от которого во многом зависело ее материальное и даже общественное положение. Все, чем она могла помочь молодому Потоцкому, — это поддерживать его деньгами. Хотя и знала, что бросает их в прорву. Он быстренько спускал все, что получал от нее, за зеленым столом. Она сетовала: «Ты плохо поступил, что растратил все деньги; будь разумным и пожалей меня; если ты и впредь будешь так же транжирить деньгами, мы оба обанкротимся». Как всегда меркантильная, она не забывает напомнить ему о том, чтобы он составил и прислал ей свое заверенное завещание.
И как в воду смотрела — в октябре 1809 года Щенсны Ежи Потоцкий закончил свой никчемный земной путь. Перед смертью он выслал ей свое завещание, по которому все, что ему принадлежало, должно было достаться сестрам по отцу — Софии и Ольге.
Вскоре случилась новая беда. У нее на руках в Тульчине умерла ее тетка Главани, та самая, что стояла у порога ее беспримерного восхождения и светской карьеры. Рассказывая об этом в письме Новосильцеву и посвящая его в историю своей жизни, она признавалась: «Ты давно и прекрасно знаешь, что я не всегда высказываю то, что на самом деле думаю, и еще реже делюсь тем, что действительно знаю; несмотря на кажущееся неумение хранить тайны, я всегда держу про себя то, что нужно». При этом, как всегда, не забывала просить сенатора помочь в финансовых и прочих делах. В частности, прикупить земли под Одессой и в Крыму. Однако она лишилась его поддержки. Новосильцев утратил расположение царя, покинул на время Россию и поселился в Вене.
А в Тульчине между тем по-прежнему было весело и многолюдно. Сменялась череда гостей. Особенно в дни именин хозяйки. Однажды на празднество попал английский художник Уильям Аллан. Он запечатлел красоту дворца и парка. А другой гость — французский литератор Август де Лагард де Шамбон в письме к другу так описывал прелести далеко не молодой хозяйки: «Было бы бессмысленным описывать красоту Софии Потоцкой. Тебе отлично известно, что ее знают в Европе как графиню де Витт. Все, чего она смогла достичь, ее собственная заслуга. Красота — это, конечно, дар природы, которым та щедро ее наградила. Обаяние собирало вокруг нее поклонников, достоинства ума заставляли искать ее общества, а благородство сердца завоевало ей истинных друзей. Рожденная в Стамбуле, она сохранила всю восточную грациозность, которая придает каждому движению тела такое необыкновенное обаяние. Можно сказать, что короли, государственные сановники, прославленные военачальники в обществе этой прекрасной женщины напоминали Сократа или Перикла, которые в беседах с Аспазией совершенствовали свой вкус и утонченность ума».
Де Лагард повстречался здесь, в Тульчине, и с престарелым Станиславом Трембицким, автором поэмы «Софиевка». И возгорелся желанием перевести ее на французский. Его охотно поддержала сама София и помогла издать книгу в Вене, украшенную литографиями с акварелей Уильяма Аллана.
Празднества в Тульчине прервал курьер из Петербурга. Он прибыл от Яна Витта, сына Софии от первого мужа, с известием, что дети Потоцкого и Юзефины вновь пытаются оспорить права мачехи. София поспешила в столицу.
Последующие девять лет жизни Софии, к сожалению, окутаны туманом. Где находилась она во время войны с Наполеоном? В Тульчине? В Петербурге? Что делала позже? Бывала ли за границей? Документы и архивы хранят об этом молчание.
Сын разбойника
Вновь мы встречаемся с Софией Потоцкой в 1817 году. В этот год ей удалось продать Тульчин государственному казначейству. Тогда же здесь была размещена штаб-квартира Второй русской армии под командованием генерала Виттгенштейна. Во дворце Потоцких частыми гостями стали офицеры штаба. Среди них и молодой генерал Павел Дмитриевич Киселев — начальник штаба. Ему было 29 лет, но за плечами у него уже было богатое военное прошлое. Блестящий офицер влюбился в Софию — старшую дочь графини и попросил руки шестнадцатилетней красавицы. Мать одобрила его намерения. Состоялась помолвка. Но непредвиденные обстоятельства растянули период помолвки на несколько лет. Это было связано с семейным скандалом, вынудившим мать и дочь покинуть Тульчин.
Из всех своих детей от Потоцкого София больше всех любила свою тезку. Младшая София напоминала мать не только внешне. Они были похожи и характером. К остальным детям графиня относилась гораздо спокойнее. Исключением был, пожалуй, еще Ян Витт (Иван Осипович) — сын от первого брака. Она всегда проявляла заботу о его материальном положении, делала дорогие подарки, регулярно выплачивала большую сумму, чем страшно раздражала пасынков и других своих детей, особенно сыновей, и в первую очередь второго сына от Потоцкого — Мечислава.