На следующее утро им, как и было обещано, доставили Шао. Единственная неприятность заключалась в том, что начальник отряда запросил у Ма Жуна щедрые чаевые за помощь в аресте Шао Лихуая. Ма Жун пришел в негодование и хотел отказать, ведь это, в конце концов, было его работой. Однако седобородый отвел его в сторону и сказал:
— Через пару лет судья может быть переведен на какой-нибудь другой пост, но этот начальник отряда пробудет здесь еще долго. Будет разумнее, я думаю, вознаградить его. Как знать, может быть, он вам когда-нибудь понадобится в связи с каким-нибудь другим делом.
Послушавшись совета, Ма Жун дал начальнику несколько мелких серебряных монет из дорожного запаса, и они расстались довольные друг другом.
Дорога домой оказалась удивительно спокойной. Чжао Ваньчуань и Ма Жун беспрестанно пытались убедить Шао Лихуая во всем признаться судье Ди, чтобы смягчить или отсрочить свой приговор. Но Шао лишь осыпал их ругательствами и мрачно шел вперед, а Чжао держал концы цепей, связывающих его руки за спиной.
Утром на седьмой день они пришли в Чанпин и сразу отправились в суд. Первым делом они передали Шао начальнику тюрьмы, а потом пошли к судье Ди. Хотя солнце только что встало, судья уже сидел в своем личном кабинете и потягивал утренний чай. Он очень обрадовался, услышав, что операция прошла успешно, и вскоре приказал открыть утреннее заседание.
Когда стражники подвели Шао Лихуая к столу и сняли с него цепи, судья Ди спросил его:
— Как ваше имя и что за преступление вы совершили?
— Ваша честь, моя фамилия Шао, а имя Лихуай. Я уроженец провинции Цзянсу. С ранней юности занимаюсь торговлей шелком. Услышав не так давно, что в Шаньдуне большой спрос на сырой шелк, я приехал сюда по делам. Меня внезапно арестовали работники вашего суда, неизвестно, за какое преступление. Умоляю вашу честь исправить совершенную по отношению ко мне несправедливость!
Судья Ди произнес с холодной улыбкой:
— Вам нет необходимости лгать, я не верю ни одному вашему слову. Неужели вам незнакомо старинное правило, по которому странствующие торговцы должны помогать друг другу и защищать друг друга в пути? Почему же вы убили вашего собрата по ремеслу Лю близ деревни Шести Ли и, украв его тележку с шелком, погубили еще и невинного человека, проходившего мимо? Говорите правду, да поскорее!
Шао Лихуай все еще надеялся, что у судьи нет ни одного прямого доказательства его вины, и изо всех сил пытался спасти себя.
— Ваша честь, — начал он, — умоляю вас о благосклонном внимании. Все эти разговоры о том, будто я кого-то убил, не более чем подлый обман этого Чжао Ваньчуаня, который давно имеет на меня зуб и поэтому пытается обвинить меня в преступлении. Как я мог даже помыслить о том, чтобы убить попутчика? Всем известно, что в нашем ремесле очень выгодно иметь в пути друга. Меня ошибочно обвинили, и я умоляю вашу честь позаботиться о том, чтобы справедливость восторжествовала!
— Ах ты, дерзкий негодяй, — выкрикнул судья Ди, — сейчас сюда приведут Чжао Ваньчуаня, и тогда поговорим!
Судья велел подвести Чжао к столу, и тот рассказал, как встретил Шао Лихуая в пути, как он сообщил ему, что Лю умер от внезапной болезни и так далее.
Однако Шао Лихуай продолжал твердить, что это возмутительная ложь и обвинили его несправедливо. Судья Ди сделал знак стражникам. Они повалили Шао на спину, надели ему на руки и на лодыжки колодки и крепко закрутили винты. Вскоре плоть и кости были так сдавлены, что на пол брызнула кровь. Но сквозь стоны и крики по-прежнему прорывались слова Шао о его невиновности.
Тогда судья Ди приказал двум стражникам взять тонкие палочки из ротанга и со всей силы бить ими Шао, лежащего в колодках.
Тело Шао окрепло от долгих упражнений в искусстве боя на мечах, но вынести такую пытку он не мог. Тонкий ротанг врезался в его плоть; вскоре крики прекратились; подсудимый потерял сознание.
Судья Ди приказал ослабить винты и окатить его холодной водой. Когда Шао пришел в себя, судья Ди сказал:
— Ты, собачья голова, из-за нескольких сот серебряных монет убил двух невинных людей и запугал двух случайных прохожих. Смертный приговор слишком мягкое наказание за эти преступления. А то, что ты отказываешься признаться, только усугубляет вину. Я свел тебя пока с одним свидетелем, Чжао Ваньчуанем. Завтра я устрою тебе встречу с другим и посмотрю, посмеешь ли ты тогда отрицать свою вину!
Судья Ди встал и, гневно тряхнув длинными рукавами, спустился с возвышения.
Глава 19. Судья Ди закрывает дело деревни Шести Ли; господин Хуа врывается в суд и сообщает об убийстве
В тот же день судья Ди послал Ма Жуна в деревню Шести Ли, чтобы доставить в суд хозяина гостиницы Кун Ваньдэ и старосту Пана для дачи свидетельских показаний. Кроме того, он должен был также вызвать на завтрашнее утреннее заседание суда госпожу Ван. Но никому из приглашенных Ма Жун ни в коем случае не должен был говорить, что убийца пойман.
На следующий день, когда заседание открылось, судья Ди прежде всего приказал привести Кун Ваньдэ.
— Некоторое время назад вы подали в суд жалобу, — сказал судья Ди. — Проведя расследование и собран доказательства, я сообщаю вам, что дело раскрыто, а убийца найден и арестован. Это торговец Шао, человек, которыи исчез после убийства. Когда этот человек приходил в вашу гостиницу вместе с торговцем Лю, вы увидели его лицом к лицу. Пожалуйста, опишите подробно его внешность!
Кун Ваньдэ дрожащим голосом произнес:
— Ваша честь, это произошло несколько недель назад, а память у меня неважная. Но я уверен, что он был среднего роста и примерно тридцати лет. Лицо у него было тонкое, смуглое. Одно только я помню особенно хорошо. Когда они с Лю пили и разговаривали в тот вечер, Ша опозвал меня к ним в комнату и спросил, не слишком ли поздно послать слугу еще за одним кувшином вина. Сказан это, он громко рассмеялся, а так как он сидел близко от свечи, я заметил, что один из передних зубов у него совершенно черный.
Судья Ди спросил:
— Это правда, что, пока я не сообщил вам несколько мгновений назад о том, что этот Шао пойман, вы не знали об этом и с той ночи в гостинице вы его не видели?
Кун Ваньдэ это подтвердил, и судья Ди велел служащим записать его показания. Он знал, что если у Шао окажется черный зуб, то все сомнения исчезнут. Судья быстро написал записку начальнику тюрьмы и приказал двум стражникам привести Шао Лихуая.
Когда Шао опустился на колени перед столом, судья Ди закричал на него:
— Ты, негодяй, вчера упорно настаивал н асвоей невиновности! Посмотри-ка на этого человека!
Шао сразу же узнал хозяина гостиницы из деревни Шести Ли. Тут он понял, что надежды у него нет, и принялся непристойно ругаться, обнажив на всеобщее обозрение черный передний зуб.
Шао продолжал осыпать бранью Чжао Ваньчуаня и Кун Ваньдэ и в слепой ярости кричать:
— Ты думаешь, что поймал меня, но я скорее умру, чем признаюсь!
Судья Ди стукнул кулаком по столу и оглушительным голосом приказал применить «допрос с пристрастием».
Стражники принесли железную сковородку с раскаленными углями и бросили на них несколько футов тонкой цепи. Когда цепь накалилась докрасна, стражники схватили ее щипцами и бросили на пол. Стащив с Шао штаны и, держа его за руки, они опустили его голыми коленями на цепь.
Шао пронзительно закричал от боли. Зал суда наполнился запахом горящего мяса. Затем крики Шао перешли в стоны, и он потерял сознание.
Стражники оттащили его. Он мешком повалился на пол. Старший принес чашу уксуса и вылил на тлеющие угли. Один неприятный запах сменился другим. Шао постепенно пришел в себя. Лицо его было совершенно белым, черты искажены. Двум стражникам пришлось поддерживать его, когда ему велели опуститься на колени перед столом. Судья Ди произнес:
— Если ты не сознаешься, я продолжу пытку! Теперь все в твоих руках!
Дух Шао Лихуая был сломлен, он не мог больше скрывать правду. Он тихо произнес:
— Каждый год я обычно проходил через эту провинцию, продавая свой шелк. Дела у меня шли прекрасно, пока я не встретил женщину, которая заставила меня потратить на нее большую часть моих денег. Через год я вынужден был занять крупную сумму, а этой весной оказался по уши в долгах. Этот молодой торговец Лю был из той же деревни, что и я. Его полное имя было Лю Гуанчи. Мы договорились, что в этом году пойдем продавать шелк вместе. Увидев, что он берет с собой триста серебряных монет и тележку с тюками сырого шелка общей стоимостью примерно в семьсот серебряных монет, я задумал убить его и завладеть его деньгами и товаром. Этого мне хватило бы на то, чтобы расплатиться с долгами, и даже на то, чтобы открыть дело в каком-нибудь удаленном месте и счастливо зажить там с этой женщиной. Всякий раз, отправляясь вместе с ним, я искал подходящего случая для исполнения задуманного, но с нами постоянно увязывались другие торговцы. Мне пришлось долго ждать удобного момента, и, наконец, он подвернулся. В деревню Шести Ли мы пришли вдвоем. Узнав, что гостиница Куна расположена в отдаленном месте, я убедил Лю остановиться там на ночь. В тот вечер я намеренно занимал Лю разговорами и поил до глубокой ночи. Когда я уложил его в постель, он был мертвецки пьян. Прошло всего несколько часов, и прозвучал сигнал последнего ночного обхода. Я вытащил его из постели и, закинув на плечо, ушел с ним из гостиницы. На свежем, утреннем воздухе он немного протрезвел. Тогда я заставил его везти тележку. Когда мы подошли к воротам рынка, рассвет еще только забрезжил, и вокруг никого не было. Я зашел ему за спину и вонзил нож под правую лопатку. Лю со стоном упал и попытался повернуться ко мне. Я его опрокинул на спину, а когда он открыл рот, чтобы закричать, я перерезал ему горло. Потом склонился над ним и принялся развязывать его кушак, чтобы забрать деньги. Но только я дотронулся до серебра, как услышал скрип тележки. Подняв глаза, я увидел, что к нам приближается какой-то деревенский олух с пустой тележкой.