— Не в обиду тебе, но для меня мнение моего преподавателя будет авторитетнее. — Ньют нахмурился, а затем попытался отстраниться, но пальцы на его плечах лишь сжались сильнее.
Томаса эти слова слегка задели, хотя он понимал Ньюта, сам бы считал так же. Глубоко вздохнув, он продолжил:
— Когда мы с Алби репетируем, он тоже мне говорит, что я плохо танцую. Но я понимаю, что он просто не хочет, чтобы я расслаблялся, чтобы я считал, что не стоит стараться быть лучше, если ты и так делаешь что-то хорошо.
Томас говорил торопливо, словно боялся упустить мысль, а Ньюту от слов своего соулмейта становилось легче, теплее. Проблема состояла в том, что Ньют тоже прекрасно понимал, что Джон поступил так же, как и Алби — отчитал, чтобы дать стимул развиваться дальше, но Ньют ничего не мог поделать с собой. Хорошее настроение, с которым Ньют проснулся этим утром, укатилось в тартарары.
— Давай просто уйдём уже отсюда, — только и сказал Ньют, отстраняясь, подхватывая свою сумку и направляясь к выходу вместе с погрустневшим Томасом.
***
В воскресенье Томас хотел прийти на уличное выступление раньше Алби, и у него бы это, бесспорно, получилось, если бы не чёртовы полуденные пробки в центре города. Когда Томас подбегал к месту встречи — тому же клочку земли в парке Редстоун, где они пытались собираться каждое воскресенье — запыхавшийся, уже уставший и жутко раздражённый, Алби уже ждал его, бесцельно листая страницу в Facebook.
— Я уже думал, что ты не придёшь, — сказал он, заблокировал телефон и спрятал его в рюкзаке.
— Прости, пробки. Начнём?
Парни решили танцевать те же связки, какие планировали в среду, но то выступление пришлось отменить из-за концерта Ньюта. Алби не сердился, он прекрасно понимал чувства своего лучшего друга, но сказал, что Томас ему за пропущенное выступление будет должен кофе.
Неделю назад Алби нашёл новую песню, под которую можно было бы поставить хаус, и от этой мелодии у Томаса появлялось ощущение, будто его насквозь пронизывает тепло наступающего лета. Так и есть, если быть откровенным, но только эта музыка помогала уловить, различить это чувство среди всех остальных. На самом деле, танец под эту песню поставился будто бы сам собой, и Томас подумал поначалу, что можно было бы снова найти двух добровольцев и обучить этой несложной связке, но в то же время как Томасу, так и Алби хотелось просто оторваться, потанцевать для души, не составлять определённую программу, чтобы иногда резко появлялась мысль «а почему бы не станцевать то, что мы ставили два месяца назад?»
Жиденькие хлопки несколько отрезвили Томаса, и, взглянув на окруживших его людей, он понял, что из толпы особенно выделяется знакомая светлая макушка. Ньют слегка улыбнулся и хотел было подойти ближе, но остановился, когда Томаса отвлекли те самые мальчик и девушка, которые танцевали с ним несколько недель назад. Томас очень хорошо запомнил, как они двигались: без какого-либо страха забыть что-то, просто расслабившись и полностью отдав себя музыке и своему телу.
Томас широко улыбнулся им.
— Надо же, не ожидал вас здесь снова увидеть! — сказал он, и девушка рассмеялась.
— Мы зареклись приходить сюда каждое воскресенье, но до этого нам вечно мешали «внешние силы», — сказала она. — Нам иногда кажется, что за благополучие вашей танцевальной студии мы переживаем больше, чем за своё.
— Лана имела в виду, — сказал мальчик, — что, когда вы откроете вашу студию, мы будем первыми, кто придёт на ваши занятия.
Томас невесело улыбнулся. Когда. Не «если», именно «когда». Такие слова ничуть не обнадёживали, как мог бы подумать Томас, даже наоборот, ему казалось, что всё это — пустое, ненастоящее. Что танцевальная студия — всего лишь мечта, а мечты, как правило, не исполняются.
Они хотели ещё что-то сказать Томасу, но тут Алби включил следующую песню, заметив, как люди начинали расходиться. Эта мелодия напоминала какую-то смесь из заставки в пиксельной игре на пыльной Сеге и фоновой музыки в каком-нибудь торговом центре. Сочетание было весьма необычным, но Томасу она понравилась с первых нот, когда он наткнулся на неё в iTunes.
Извинившись, Томас присоединился к ждущему его Алби, они дождались начала такта и затанцевали. Их движения были настолько слаженны с музыкой, что Ньюту иногда казалось, что это именно мелодия подстраивается под танцоров, а не наоборот. Танец длился едва ли больше минуты, и когда парни взмахнули руками и поклонились, Ньют легко похлопал им и мягко улыбнулся. Его улыбка стала шире, когда поймал взгляд смутившегося Томаса.
— Этот танец мне понравился больше того, который ты мне показывал тогда, во дворе, — сказал Ньют, когда подошёл ближе.
— Привет… — протянул Томас и взглянул на Алби, многозначительно посматривающего на него в ответ. — Ньют, это Алби, мой лучший друг. Алби, это Ньют, моя родственная душа. Что ты здесь делаешь? Разве у тебя сегодня нет репетиции?
Алби протянул руку, и Ньют быстро пожал её.
— Закончилась минут тридцать назад, а раз до парка недалеко, решил посмотреть на твоё выступление. — Ньют хохотнул. — Не вечно же мне довольствоваться теми десятью минутами после моих репетиций.
Наверное, одна из главных причин, почему Томас приходил на каждую репетицию Ньюта, заключалась в том, что после неё Джон уходил, и Томас мог танцевать в просторном зале и представлять, как в точно таком же будет учить других парней и девушек, ставить номера для каких-нибудь городских конкурсов, приходить в любое время дня и оставаться там до самого вечера. В такие моменты Ньют садился у зеркала и наблюдал за своим соулмейтом, стирал ребром ладони пот с лица после тяжёлой тренировки и отдыхал.
— Ну что, ребята, вы хотите увидеть настоящий крамп? (1) — вскричал Алби толпе, что тут же громко зааплодировала, загудела, засвистела, радуясь какой-то активности. — Настоящий, а не тот, что вы видите в «Танцах со звёздами»?
Толпа загудела пуще прежнего, и Алби единожды нажал на экран телефона, и колонка начала разрываться от резкого ритма, словно излучающего агрессию. Ньют, немного подумав, определил, что это песня Xzibit’а — Минхо обожал такую музыку.
Томас, опустив взгляд, слегка покачивался в такт музыке, подстраиваясь под её темп и, хлопнув себя по бедру, затанцевал синхронно с Алби. У Ньюта чуть челюсть не отпала. В отличии от C-WALK, который Томас считал одним из своих любимых и который совершенно не воспринимал Ньют, крамп сочился необъяснимой яростью, страстью. Томас нахмурил брови и насупился, его движения были отрывистыми, в такт песне, и он при этом выглядел невообразимо… горячо?
«Ого», — пролилось у Ньюта в мыслях медленно и тягуче.
Томас сегодняшний разительно отличался от того Томаса, который танцевал в зале денверской балетной школы, где, как он думал, его никто не видел. Тогда он был печальным, простым, словно открытая книга; здесь же танцевал Томас дерзкий, развязный, таинственный, вызывающий, страстный, как сама песня.
Ньют резко вздохнул, осознав, что не дышал до этого момента.
Наверное, он аплодировал громче всех.
~
По субботам на тренировках собиралась вся труппа, потому что Джон Маскетти посчитал, что к отчётному концерту надо начинать готовиться за год до него, а перед этим он запланировал вывезти несколько номеров на международный фестиваль… Впрочем, Ньют сильно сомневался, что последнее произойдёт — в их труппе такое редко происходит, чаще всего Джон оттачивает одни и те же камни до идеальной формы, а потом нервно и раздражённо курит на крыльце балетной школы.
Ньют быстро переоделся в репетиционную форму, не замечая, как ненавязчиво за ним наблюдал Томас. Тот пожелал ему удачи и снова уткнулся в экран телефона, где расплывался мелкий шрифт очередной книги.