Она крепко вцепилась пальцами в плечо Томаса и совсем непривычно даже для себя самой подтолкнула в сторону лестницы.
— Он всё ещё в комнате. Прошу, поговори с ним.
И почему у него так некстати появился ненужным ком в горле?
Уже у самой двери Томас сглотнул и тихо постучал костяшками пальцев.
— Ньют? Ньют, это я. Пустишь? Расскажи, что случилось.
Он не услышал ответа. Тяжело вздохнув и нахмурившись, Томас коснулся лбом двери и положил на неё руку.
— Что бы ни произошло, пойми, я здесь и всегда могу выслушать тебя. Совета, конечно, не обещаю, но…
Щёлк.
Ручка повернулась, и дверь со скрипом отворилась. На пороге, буквально в тридцати сантиметрах от Томаса, стоял Ньют, и на его лице прямым текстом читалась вселенская скорбь. Что же могло случиться?
— Привет, — хрипло отозвался Ньют и, протерев ребром указательного пальца под глазом, прошёл вглубь комнаты и плюхнулся на кровать. — Знаешь, что я узнал?
— Что? — Томас присел рядом.
— Лорен Катбертсон. — Ньют сглотнул. — Сломала ногу во время одного из своих выступлений и вернулась в балет после девяти месяцев реабилитации.
Томас непонимающе моргнул.
— Так это же хорошо, — неуверенно протянул он. — Значит, ты тоже сможешь вернуться, нет?
— Нет. — Ньют горько усмехнулся и покачал головой. — Ей повезло, в отличие от меня. Ты заметил, как я хромаю? Это происходит каждый и каждый раз после больших нагрузок.
Ньют бил кулаком о ладонь, словно это помогало ему отвлечься, а Томас совершенно не понимал, что ему ответить на это.
— Даже если меня когда-нибудь снова примут в балет… роли премьера мне не видать. Даже не мечтать. Не думать. Знаешь, многие на моём месте сказали бы, что их это не волнует, лишь бы заниматься любимым делом… Но я не смогу жить с осознанием, что когда-то я был способен на большее, чем подтанцовка в последней линии, понимаешь?
Томас кивнул. Его словно обухом по голове стукнуло осознание, что настал тот подходящий момент, чтобы предложить идею, которую он вынашивал ещё с их дуэта.
— Слушай, Ньют, помнишь, ты говорил про июльский «Ты думаешь, ты умеешь танцевать?» и про то, что в это время они запустят сезон для пар-соулмейтов? — дождавшись кивка, Томас продолжил: — Может, попробуем поучаствовать?
Ньют нахмурился.
— Ты смеёшься?
— Я серьёзно! — на повышенных тонах протянул Томас и доверительно схватил Ньюта за локоть. — Отбор будет проходить в Чикаго, это день пути, у меня там тётя живёт, не пропадём уж точно. Мы просто обязаны попробовать, Ньют!
— Я… я не могу, Томми! — воскликнул он и сбросил чужую руку. Вскочил с места и принялся мерить шагами комнату. — С моей-то ногой? Да я только мешаться буду! Да и зачем тебе это вообще нужно?
Томас на секунду замялся.
— Если мы победим, то сможем открыть свою студию здесь, в Денвере. Представь, как будет здорово: мы станем обучать других людей разным направлениям. Ничего серьёзного, конечно, но ты сможешь вернуться в балет, только любительский. Лучше, чем ничего, ведь так?
Ньют потупился и почесал шею.
— А вдруг… вдруг мы опозоримся там?
Томас только широко улыбнулся в ответ, а затем на радостях полез обниматься, несмотря на попытки Ньюта отстраниться, повалил на спину и принялся целовать, куда только дотянется: в щёки, в лоб, нос, губы, шея, плечи. Комната наполнилась заливистым смехом; Ньют, почувствовав, как у него начал болеть живот от неудержимого хохота, притянул Томаса к себе и стиснул в объятиях.
— Придурок, — выдохнул он, не до конца успокоившись и тяжело дыша.
— Зато твой придурок, — промычал Томас ему в шею и провёл по ней языком. В следующее мгновение его с силой треснули по спине.
— Кстати, мы на отборочном выступим с нашим дуэтом или ещё что-нибудь придумаем?
— Не-е-е, с нашим дуэтом хочется выступить уже во время конкурса, знаешь, чтобы взорвать зал. — Ньют закатил глаза и хотел было сказать, мол, рано о конкурсе думать, когда они даже заявку не подали, но промолчал.
***
«Ньют, как ты? Как нога?» — писал Минхо, когда Ньют зашёл к Твиттер, едва появилась связь. Он решил ответить позже. Они как раз подъезжали к Чикаго на стареньком «Датсуне» матери Ньюта. У него давно истёк срок страховки, ни у Ньюта, ни у Томаса не было прав, и ехали они, считай, полностью полагаясь на удачу. Вообще, они звали с собой Алби, потому что у него, по крайней мере, права были, но тот спешно отказался, сославшись на занятость.
«Датсун» хоть и кряхтел иногда, как будто вот-вот развалится, бензина жрал мало и довольно бодро бегал по ровным трассам. Пейзажи как-то не привлекали, и часть дороги Ньют проспал; другую часть он сам сидел за рулём, чтобы дать Томасу отдохнуть.
— Плохая это идея, плохая, — причитал Ньют, как только они выехали за пределы Денвера.
— Да не парься, — отзывался Томас. — Если что, давим по газам и слетаем на дно Гранд-Каньона.
Ньют хотел было сказать, что ради этого придётся ехать совсем в другую сторону, но запнулся на полуслове, когда понял смысл реплики Томаса.
— «Тельма и Луиза»? — спросил на всякий случай он.
— Ага. — Томас широко улыбнулся. Зимой он заставил Ньюта посмотреть этот фильм. — Правда, Брэда Питта не хватает, но и мы банк не собираемся грабить.
В какой-то момент, когда Томас заскучал, наушники сдохли, а связь перестала ловить уже как второй час, он лукаво покосился на Ньюта, внимательно следящего за дорогой, и совершенно бесстыдно положил руку тому на бедро. Ньют от неожиданности дёрнул руль, и машина запетляла по пустой дороге.
Томас продолжал держать руку со спокойным, в некоторой степени нахальным выражением лица, а вот Ньют был зол.
— Мог бы подождать, пока мы остановимся, — выплюнул он, но никаких попыток стряхнуть руку не предпринял. — Придурок, как есть придурок…
— Прости, — неискренне сказал Томас и поднял руку чуть выше, дойдя до пряжки ремня. Поиграл с ней пальцами. Спустился чуть ниже, оглаживая самыми кончиками шов у паха. Он заметил, как Ньют с силой вцепился в руль так, что аж костяшки побелели, а глаза как-то странно распахнулись и смотрели в одну точку, не мигая. — Джинсы — это так неудобно, — с наигранной жалостью протянул Томас.
Ньют сглотнул.
— Мне, по-твоему, надо юбки начать носить? — попытался отшутиться он, но с дрожащим голосом это получилось не очень хорошо.
— Не-е. — Томас сильнее надавил пальцами, с удовлетворением отмечая бугорок.
Ньют резко вдарил по тормозам, и «Датсун», кряхтя, отплёвываясь и свистя, остановился. Томас чуть не приложился головой о то место, из которого в случае аварии должна выскочить подушка безопасности. Он одёрнул руку, ойкнув.
— Доконал, — буркнул Ньют и, ловко перебравшись с водительского сидения на колени Томаса, впился в его губы, с силой стиснув его подбородок и вцепившись в тёмные волосы. Он и сам не до конца понимал, что им руководило в тот момент, но тогда он просто хотел отыграться за эту нервотрёпку. Поначалу его охватили мысли по типу «а если бы мы врезались», но они быстро выветрились из головы, оставив лишь желание укусить, грубо дёрнуть за волосы, оставить царапины на щеке и плечах. Сорвать, наконец, эту чёртову одежду.
Сам же Томас с нескрываемыми удовольствием и охотой отвечал на грубые поцелуи, с мазохистским наслаждением получал заслуженные укусы в губы, недовольно щурился на слишком резкий рывок чужих пальцев в волосах. Чёрт возьми, как же он любил так доводить свою родственную душу, чтобы Ньют разом забывал о своём отстранённом и вечно смущённом виде и становился тем, кем являлся сейчас. Как будто Томас переключал рубильник, и у Ньюта сразу включались животные инстинкты.
Звякнула пряжка ремня, соскользнула вниз собачка ширинки. Томас почти не услышал этого. Он нашарил ручку для регулирования сидения, опустил спинку и потянул за собой Ньюта.