В 1931 году ещё в Берлине состоялась примечательная встреча Крейслера с А.В. Луначарским. Дело в том, что в начале 1930-х в Москве, в кабинете Калинина состоялся разговор между представителем «Агро-Джойнт» Джозефом Розеном и Калининым. Розен пожаловался советскому вождю на невозможность слышать на эстрадах концертных залов артистов мирового класса и мировой известности. Калинин поинтересовался, кого бы в первую очередь его собеседник мог рекомендовать пригласить в СССР на гастроли? Розен незамедлительно ответил, что это скрипач Фриц Крейслер. «А он приедет, если мы его пригласим? – спросил Калинин. «Да, – если вы будете платить в твёрдой валюте». «Мы можем ему заплатить 10000 долларов за четыре концерта – два в Москве, один в Ленинграде и один в Киеве», – был ответ. Розен обещал передать это устное приглашение Крейслеру при первой возможности. По приезде в Берлин, он связался с агентством «Вольф и Закс», и они помогли организовать встречу с Крейслером. Однако ещё до этой встречи Крейслер встречался с Луначарским, после чего принял для себя твёрдое решение – в СССР он не поедет, несмотря ни на какие предложения! Вот примерное описание той примечательной встречи в книге Луиса Лохнера.
«Крейслер в течение нескольких часов рассказывал мне (Розену) о ряде путешествий в Россию, о встречах с Бородиным, Лядовым, Кюи, Зилоти, и особенно с Рахманиновым и Кусевицким». «Меня поразило удивительная осведомлённость Крейслера о текущем состоянии дел в Советской России, – продолжал Розен, – о различных политических течениях мысли в русской эмиграции в Берлине, о движении “евразийцев” и многое другое», – вспоминал Розен в своём разговоре с Луисом Лохнером. Крейслер отметил, что в России имеют слабое представление о Моцарте, так как «его стиль не соответствует русскому менталитету и эмоциям». Теоретик «евразийства» Пётр Сувчинский, публиковавшийся в германских еженедельниках, был музыкальным критиком, о чём Крейслер был также осведомлён. «Действительной причиной моего отказа приехать на гастроли в Россию, – говорил Лохнеру Крейслер, – является мой разговор во время приёма в Посольстве в Берлине с Комиссаром просвещения Анатолием Луначарским. Он просил меня – в случае моего приезда не привозить струн для своих коллег».
«Почему?», – спросил Крейслер.
«Потому, что другие коллеги, кому не достанутся струны, будут им завидовать!» – ответил комиссар.
«Но ваша жена носит дорогие ювелирные украшения, дорогие платья, меха, неужели другие русские вам не завидуют?»
«Ну, это нечто совершенно другое… – парировал народный комиссар. – Когда мы заграницей, мы должны представлять достоинство Советского Государства».
Луначарский говорил Крейслеру, что люди искусства находятся в Советской России в привилегированном положении: «Они берут “Страдивари” и другие драгоценные инструменты из музеев (предварительно конфискованные у населения больших городов А. Ш.)». «Кроме того, они получают три (куриных) яйца в день, в отличие от большинства населения, получающего в рационе одно яйцо в неделю», – продолжал «шутник» Луначарский. «Но мы выговариваем себе одно важное условие, – продолжал нарком: – они должны соответствовать нашей догме, нашей идеологии. Мы должны вас просить, в случае, если вы приедете к нам – не играть Мендельсона или Чайковского, потому, что они вне рамок наших интересов».
Какое трогательное сходство с идеями правительства Германии, пришедшего к власти через два года после этого разговора! И это произносил один из самых либеральных и культурных людей в правительстве Ленина, да и вообще среди первых советских министров!