Секрет моего метода, если я могу так выразиться, состоит в сочетании концентрации и умения реализовать свои усилия, когда я на эстраде, это значительно важнее, чем, если бы я практиковался в своей программе много часов.
Повышенная готовность нервов и мгновенная реакция, требуемая для предохранения от некоторых неожиданностей, могущих возникнуть на эстраде, позволяют мне играть ещё лучше. Пальцы же служат только выполнению этой задачи. Я никогда не занимаюсь перед концертом. Причина в том, что занятия выхолащивают мой мозг, снижают воображение и убивают чувство взволнованной приподнятости и свежести, которыми должен обладать артист.
Я провёл день с Сарасате перед его концертом. И видел его выходящим на сцену без единого прикосновения к инструменту. Он даже вообще не упоминал об игре на скрипке. И тем не менее его игра была настолько превосходной, как будто бы он посвятил занятиям до концерта весь день!
Настоящий артистический талант – это дар, а не дело практики. Если скрипач – концертный исполнитель, то всё, что касается техники – это дело ранних лет занятий на скрипке, после чего, если он действительно по-настоящему скрипач, ему нет необходимости работать на инструменте.
Паганини – тому блистательный пример!
У меня никогда не было проблем со скованными пальцами. Я могу сойти с поезда после целого дня путешествия и сыграть концерт так же хорошо, как обычно. Я погружаю кончики пальцев в горячую воду на несколько секунд перед выходом на сцену. Это их согревает лучше, чем пара часов занятий.
Моя главная забота состоит в том, чтобы сохранить энтузиазм и чтобы моя игра была свежей и приподнятой.
Я никогда не работаю над композициями, которые я буду играть в недалёком будущем. Я должен держать их свежими. Я не могу себе позволить «устать» от них.
Я должен получать удовольствие от всего, что я играю, или не играть это вообще.
Технические упражнения я использую очень умеренно. Слишком много работать над технической рутиной не согласуется с благоприятным развитием моего искусства.
Техника, несомненно, не самая главная эссенция в вооружении концертного скрипача. Искренность и индивидуальность составляют действительную эссенцию и стоят на первом месте.
Я не верю, что любой артист – действительный мастер на своём инструменте – может существовать без контроля над этими интегральными частями целого.
Музыка рождена. Средства её выражения – часто дело случая.
Для меня музыка – это совершенная философия жизни. То, что я могу сказать в музыке, есть часть моей глубочайшей внутренней сущности, которую я никогда не могу выразить в словах…»
Эти отрывки из интервью, помещённые в книге Луиса Лохнера, если я не ошибаюсь, ещё не публиковались на русском языке.
Действительно, в Италии в отношении Крейслера не произошло никаких изменений – он не только встречался с Муссолини, но и пользовался прежней популярностью у публики и любителей музыки. При первом посещении Дуче Гарриет Крейслер, поднимаясь по лестнице дворца, где состоялся приём в их честь, заметила Муссолини: «Вы – скрипач?». Дуче очень смутился и спросил, в упор глядя на неё: «А вы что – сыщик?» «Нет, – ответила Гарриет, – но мой муж ведь скрипач, и ваша мозоль под подбородком предполагает, что вы играете на скрипке!». Этот курьёзный эпизод имел продолжение. После концерта во дворце и приёма Муссолини задал вопрос артисту: «Ну, а теперь скажите мне, пожалуйста, кто из нас лучше играет на скрипке? Я, или ваш друг Альберт Эйнштейн?» Присутствовавшие при этом рассказывали, что Крейслер долго хохотал после этого вопроса, а потом сказал, что всё же на него не ответит. Впрочем, в частных беседах, он иногда говорил, что для любителя Муссолини играл на скрипке «well», то есть можно полагать – вполне прилично.
Дуче музицирует
Как можно понять из воспоминаний свидетелей, Муссолини в личном общении, вне толпы и политических митингов, был несколько иным, чем при публике – с него сходило паясничество и его смешная карикатурная спесь великого вождя, так удачно обыгрывавшаяся карикатуристами и Чаплином в фильме «Великий диктатор».
Вскоре после аншлюса Австрии весной 1938 года Фриц Крейслер получил повестку в Париже по почте от Военного министерства Рейха о том, что он может получить в будущем «приглашение в вермахт в качестве бывшего австрийского офицера». Наци проявили известный «чёрный юмор» – к 1938 году Крейслеру уже исполнилось 63 года и едва ли бы он подлежал призыву, даже в родной Австрии, будь она ещё свободной. Почему-то именно эта повестка очень подействовала на великого скрипача, и он с женой стал спешно собираться для отъезда в США. Ему удалось помочь получить американскую визу для своего племянника – сына брата Хуго и его жены ещё до отъезда из Европы. Больше Фриц Крейслер никогда не был в Европе, несмотря на послевоенные приглашения посетить Берлин в качестве почётного гостя города. От его виллы в Далеме остались развалины, хотя его служащим – шофёру и горничной удалось уцелеть во время налётов союзной авиации. Всё же главное – коллекции скрипок, смычков, редких рукописей и другие ценности – всё удалось вывезти из Берлина ещё до войны.