Зная о том, что Филатов скучает без серьезной работы, а также желая помочь своему отцу, который только что расстался с двумя своими артистами – Романом Карцевым и Виктором Ильченко, а также с автором интермедий Михаилом Жванецким, – Константин решил рекомендовать отцу Филатова в качестве заведующего литературной частью (то бишь тем же автором интермедий). Аркадий Исаакович отнесся к этому предложению с интересом, поскольку уже достаточно был наслышан как от сына, так и от других театралов о литературных талантах Леонида Филатова. В итоге сатирик пригласил его в свою московскую квартиру в Благовещенском переулке.
Когда тот явился в назначенное время, в доме, кроме хозяина, находились еще два человека, причем тоже известные: писатели Леонид Лиходеев и Лев Кассиль. Легко представить, какие чувства обуревали недавнего провинциального юношу в окружении сразу трех классиков. Но скованность его прошла, как только Райкин налил ему коньяка и он хряпнул пару рюмок для храбрости. Далее послушаем его собственный рассказ:
«Понемногу я пришел в себя, стал шутить. Райкин милостиво улыбался, потом взял меня за руку и повел в кабинет. Там, до сих пор помню, держа меня почему-то за пульс, он стал расспрашивать: «Квартиры нет, конечно, постоянной прописки тоже, и в армию, поди, нужно идти. Да-а… ситуация. Так я вам предлагаю. От меня уходят трое одесских людей. Одному я, к несчастью, успел дать квартиру на Литейном, а второму – нет, так вот она – ваша. Если вы ко мне пойдете работать в театр, я вам обещаю полное освобождение от воинской повинности. Осенью у нас гастроли в Англию, Бельгию, весной – в Польшу».
Я ошалел. Но все же набрался наглости и пролепетал: «Я должен подумать, взять тайм-аут». – «Возьмите, – как-то разочарованно произнес он, – два дня, но больше думать нельзя». На следующий день в Театре на Таганке распределение ролей в новом спектакле «Что делать?» – и у меня главная роль – Автора…
Я помчался к маме Ваньки Дыховичного, который в ту пору работал у Райкина и жил в ленинградской гостинице. Александра Иосифовна только руками всплеснула: «Да где же ты сейчас Ивана найдешь? Он же гуляет!» Все же часа через три мы созвонились. Я ему все рассказал, а он в ответ: «Ни в коем случае, я сам мажу лыжи». – «Почему?» – «Потому что двух солнц на небе не бывает». – «Но он меня заведующим литературной частью зовет!» – «Еще новое дело. Ты знаешь, кто от него уходит? Миша Жванецкий, Рома Карцев и Витя Ильченко. Ты хочешь заменить всех троих?» Я, конечно, для себя все решил, но как сказать об этом Мэтру? К счастью, в театр позвонила его жена. Я, мямля, стал говорить, что в «Таганке» много работы, что я привык к Москве. Она засмеялась: «Вы так же привыкнете и к Ленинграду… Ладно, оставайтесь. Но я вас хочу предостеречь – бросайте курить. На вас же невозможно смотреть!»…»
Отметим, что Дыховичный был «родственником» Аркадия Райкина – тоже родился в год Свиньи (1947), но в другом месяце (16 октября, Весы). С Филатовым он хорошо гармонировал по годам рождения, но плохо по месяцам. Его позицию по поводу перехода Филатова к Райкину можно объяснить по-разному: это и в самом деле могло быть дружеское участие, а с другой – ревность одной Свиньи к другой. Не случайно, что вскоре после этого случая Дыховичный покинул театр Райкина и перешел в «Таганку» (несмотря на то что Юрий Любимов был Змеей (а она Свинье не товарищ), однако являлся «родственником» Дыховичного по месяцу рождения – Весами).
Но вернемся к Филатову.
Еще одним эпохальным событием для нашего героя, случившимся в его «именном» году Собаки (1970), была женитьба на актрисе той же «Таганки» Лидии Савченко. Последняя вспоминает:
«Я пришла в «Таганку» в 67-м, а Леня в конце 69-го года. Я – взрослая замужняя дама. Мне уже двадцать восемь исполнилось, а Лене – только двадцать три. Выскочила замуж я рано, в двадцать лет. Мой муж Юра был обычным инженером, далеким от театра. Атлетически сложенный, красивый, он так мило за мной ухаживал, что я особо не раздумывала. К тому же мне очень хотелось вырваться из дома, и я приняла Юрино предложение. Юра очень меня любил, много со мной возился, но, наверное, я так и не успела его по-настоящему полюбить. Тут еще Театр на Таганке закрутил: мы сутками репетировали, почти жили на сцене. А потом появился Леня…
Он сразу же стал меня обхаживать: сторожил у входа, ловил в коридорах, пытался провожать домой. Действовал очень напористо и в то же время нежно, как настоящий восточный мужчина. Он ведь долго жил в Ашхабаде. Вначале я пыталась его резко отшить, потом не разговаривать, наконец элементарно не здороваться, но все это не действовало. Когда мы сталкивались где-нибудь случайно в театре, я ясно читала в его глазах: «Куда ты денешься?»…