Из Венеции был приглашен известный в то время архитектор Аристотель Фиораванти, который был лично знаком с Софьей. Именно он и его ученик Антонио Солари (Солярио) превратили Московский Кремль в неприступную крепость, обнеся его стеной, почти точной копией стены Миланского замка, который Аристотель строил в течение пяти предыдущих лет. Итальянец оказался мастером своего дела. Прежде чем начать строительство, он наладил выпуск кирпича и выжигание извести по неизвестной в Москве технологии, расчистил территорию Кремля, снес полуразвалившиеся постройки. Уже при постройке Успенского и Благовещенского соборов Фиораванти заложил подземелья и склепы. В дальнейшем он всегда пользовался таким приемом. Задание Софьи было выполнено. Книги сложили в каменный склеп, на железные двери навесили замки и… забыли на время об этом сокровище.
Надо сказать, что при всей стройности версии о византийском происхождении библиотеки Ивана Грозного некоторые факты заставляют усомниться в том, что ядро книжной коллекции было положено именно греческой царевной. Так, по крайней мере, считают некоторые исследователи, и они выдвигают целый ряд сомнений.
Сомнение первое
Источники отмечают, что в Москву Зоя прибыла в сопровождении большого обоза с приданым. Тем не менее, сама Зоя была бедна, она, можно так сказать, просто обязана была быть бедной. У Мануила Палеолога было шесть сыновей. Из них Фома (отец Софьи) – предпоследний (или последний). Константин (четвертый по счету сын и последний император) погиб во время штурма Константинополя. Поскольку осады города были и ранее (и благополучно отбивались), вряд ли императорскую библиотеку вывезли из Константинополя накануне штурма. Да и куда было вывозить? Последний брат последнего императора – Дмитрий Палеолог (дядя Софьи) – проживал в Константинополе и при султане, причем во дворце. Если от императорской библиотеки что-то и осталось, то это было конфисковано султаном Мехметом Фатихом, а всем прочим мог распоряжаться Дмитрий Палеолог. Сама Зоя вместе со своим отцом, морейским деспотом Фомой Палеологом, и матерью Екатериной Заккарией бежала в Рим под защиту папы. Что могло остаться на долю Фомы? Только его личное собрание книг (возможно немалое, но все же не императорская библиотека), которое он мог собирать у себя в Морее. Но и у него было достаточно детей, а именно: две дочки и два сына. Причем один сын – Мануил – принял мусульманство и вернулся в Константинополь. Зоя осталась сиротой не в столь нежном возрасте, как об этом пишут в учебниках, – ее отец умер, когда дочери было 22 года. Понятно, что, поспешно покидая Константинополь, семья младших Палеологов вряд ли успела вывести обширную коллекцию книг. И так же трудно себе представить, что, лишенные доходов, фактически полностью зависевшие от милостей папы, за годы изгнания они не обратили бы хотя бы часть книг из своей коллекции в звонкую монету.
Что касается обоза с подарками, который привезла с собой в Москву Зоя, то это был скорее дары папы великому князю, чтобы склонить Ивана к церковной унии с католической церковью. Так что надеяться на то, что Софья с собой привезла в Москву действительно грандиозную коллекцию греческих и латинских книг, ранее принадлежавшую византийским императорам, пожалуй, не приходится.
В 1565 году, со слов побывавших в России при Иване Грозном дерптского пастора Иоганна Веттермана и дипломата Шреффера стало известно, что царь Иван IV показал Веттерману библиотеку и попросил его перевести на русский находящиеся в ней книги. Кроме того, известная переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским обнаруживает хорошее знание царем классической литературы.
Существование библиотеки как таковой подтверждается еще несколькими источниками. Сначала было свидетельство Максима Грека о книгах библиотеки московского царя, увиденных им после приезда в Россию. Следующим, кто подтвердил существование библиотеки, был дьяк Макарьев, который по заданию юной дочери царя Алексея Михайловича Романова Софьи обследовал подземные ходы Кремля. Он видел в тоннеле, ведущем из Тайницкой башни через весь Кремль под Арсенальную, в одной из камер размером 6×9 м через маленькое окошко над железной дверью большое количество кованых сундуков. Камера была доверху набита этими сундуками. Царевна взяла слово с Макарьева молчать до гробовой доски. И он молчал, пока Софья была жива. Тайну Макарьев открыл перед своей смертью звонарю с Пресни Конону Осипову, который и стал первым «либерееискателем».
Первые поиски палат с сундуками Осипов предпринял в 1718 году. С разрешения главы Преображенского приказа князя Ромодановского под Тайницкой башней, используя момент, когда рабочие по приказу Петра I копали рвы для фундамента будущего Арсенала, он расчистил две лестницы, по которым и спустился в подземный ход. И сверху он даже наткнулся на перекрытие этого тайника. Для дальнейшего продвижения надо было укреплять своды подземной галереи. Однако подьячие, приставленные к пономарю, далее идти ему не велели. В 1724 году донесение пономаря о «драгоценной поклаже» в подземном Кремле дошло до Петра I, и тот приказал провести тщательные розыски. Но из-за смерти императора работы в Угловой Арсенальной башне застопорились. При царице Анне Ивановне пономарь пытался перерезать подземный ход с земли, но это оказалось невыполнимо в силу ряда технических причин.