Когда Николаю исполнилось семь лет, мама отдала его в привилегированный интернат при Министерстве внешней торговли. И вновь сделано это было отнюдь не из плохих побуждений. Просто мама часто уезжала в длительные зарубежные командировки, поднимала балет то во Вьетнаме, то в Сирии, то в Монголии, и брать сына с собой не было никакой возможности – русских школ за границей не было. Встречались они только во время летних каникул, а большей частью поддерживали связь посредством писем. По словам Караченцова:
«Я ждал и бережно хранил мамины письма. Старался писать в ответ остроумно, зная, что удачное письмо она прочитает своим друзьям и будет мною гордиться».
В школе-интернате Коля учился вполне прилично и входил в число активистов. О том, каким он был в то время, можно судить по такому случаю, который произошел с ним в самом конце 50-х годов.
Рассказывает Н. Караченцов: «Я тогда потерял свой комсомольский билет. Он вывалился из кармана куртки, когда мы с ребятами гуляли на ВДНХ. Переживал я страшно. Как положено, повинился перед комсомольским собранием, целиком признал свою вину и попросил наказать меня построже. Чуть ли не со слезами на глазах умолял выгнать меня поганой метлой из комсомола: мол, не место в организации тем, кто не дорожит святыней, каковой является членская книжка. Мне выговор хотели объявить, а я кричал: нет, мало этого, исключить меня надо, исключить! И я не притворялся, кричал по убеждению. Хотел, чтобы меня выгнали, а я потом, что называется, кровью заслужу право называться комсомольцем! Идиот, одним словом!..»
Первые серьезные мысли о том, чтобы посвятить себя сценическому искусству, стали приходить к Караченцову в юности, причем вновь не без участия родителей. Те частенько отправляли его отдыхать в Дом творчества «Щелыково», что в Костромской области, который сначала принадлежал Малому театру, а затем – ВТО. Общение со знаменитыми мастерами сцены и подвигло юношу избрать себе в качестве будущей профессии актерскую. В 1963 году Караченцов подал документы в Школу-студию МХАТа. Это был год Кота, про который в гороскопе Обезьяне сказано следующее: «Весьма удачный во всех отношениях год. Обезьяны везет в делах, любви и новых знакомствах». Так и вышло: Караченцова приняли в Школу-студию с первого же захода. Он попал на курс профессора В. К. Монюкова. О своих студенческих годах Николай вспоминает следующим образом:
«Помимо учебы у нас была масса «заболеваний». Например, игра в футбол. Причем у нас была своя разновидность, называлась – «чикирома». Играли двое на двое теннисным мячиком в репетиционном зале парами навылет. Ящик из-под посылок – ворота. Это была повальная болезнь. Помню Славу Невинного – он уже тогда был немаленького веса, а летал по полю, как шарик…
Еще одним «заболеванием» были гитары. На лестничной клетке в школе-студии все бренчали, вопили. Вообще, чтобы компания собиралась без гитары – такого не бывало…»
Закончив студию в 1967 году, Караченцов попал в труппу Театра имени Ленинского комсомола. Этот театр в те годы переживал не самые лучшие времена – только что из него со скандалом выгнали режиссера Анатолия Эфроса, в труппе царило уныние. Одиннадцать актеров вслед за Эфросом подали заявления об уходе из театра, и их роли достались молодым исполнителям. В спектакле «Дым отечества» по мотивам поэмы К. Симонова получил свою первую роль в Ленкоме и Караченцов – он сыграл Шурку Басаргина.
В свой «именной» год Обезьяны (1968) наш герой вступил в КПСС, что для театральной среды было событием неординарным – так рано в партию принимают не всякого актера. По словам Николая: «Я искренне верил, что в партию принимают самых достойных, поэтому старательно готовился к борьбе со всякой мерзостью, мешавшей, по моему пониманию, нашей стране жить и процветать. Надо признать, что я был не просто идейным или убежденным, а временами даже оголтелым. Во всяком случае, активничал на партсобраниях, демонстрируя принципиальность и непримиримость».
Дебют Караченцова в кино состоялся в том же «обезьяньем» 68-м. Правда, это было не большое кино, а телевизионное. Речь идет о телефильме Марии Муат (31 декабря 1923 года, Козерог-Свинья) под названием «И снова май», где Караченцов сыграл крохотную рольку. Отметим, что режиссеров-Свиней в творческой карьере Караченцова будет достаточно много, поскольку у Обезьяны с этим знаком хорошее взаимопонимание. Как написано в гороскопе: «Это два хороших друга. Обезьяна Свинью уважает».
Дебют Караченцова в большом кинематографе случился в 1970 году, когда на экраны страны вышел фильм «Красная площадь», который снял опять же режиссер, рожденный в год Свиньи – Василий Ордынский (6 апреля 1923 года, Овен-Свинья). И снова это была крохотная роль (молодой солдат), которую никто из зрителей особо не заметил и не запомнил. Поэтому предложений сниматься в других картинах после этих двух дебютов к Караченцову практически не поступало. И лишь телевидение относилось к молодому актеру с доверием и иногда приглашало в качестве ведущего на свои «Голубые огоньки».