— Когда я сажусь писать, то все время представляю свое воображение в виде огромного пса. Потом я мысленно похлопываю его по спине и спускаю с цепи. Я уже двадцать пять лет профессионально занимаюсь литературой и всякий раз не устаю изумляться тому, что он мне приносит.
Кроме этого, мистер Гатли исправил орфографические ошибки, допущенные мною в слове «совершенствование», и посоветовал поменьше пользоваться точками с запятыми. Но мне они почему-то нравятся.
Сегодня приехала Сара со своим женихом Робом, чтобы приготовить ростбиф. Обычно в таких случаях участие в разговоре распределяется равномерно, а Сара лишь исполняет роль ведущей, подкидывая нам темы для обсуждения: «Как твои литературные курсы, Джей? Как дела в школе, Чарли? Папа, я прочитала статью о тебе в „Санди таймс“. Что слышно о твоем назначении?» Я обычно люблю «вставлять шпильки» во время таких воскресных трапез, но сегодня из-за истории с фургоном меня никто ни о чем не спрашивал. Я был предан остракизму и вынужден молча поедать свой пастернак, выслушивая скучные разглагольствования Сары о подготовке к свадьбе и не менее скучное перечисление знаменитостей, рядом с которыми папа сидел за обедом, организованным Би-би-си.
Чарли снова расчесывает себе локти, и у него то и дело возникает потребность совершить какую-нибудь глупость, способную, как ему кажется, предотвратить несчастье. Это и становится главной темой для обсуждения. Началось все с того, что он кстати и некстати стал хвататься за всякие деревяшки, потом принялся заглядывать за углы прежде, чем обойти их, хлопать ладонью по фонарным и телеграфным столбам, а иногда, если что-то его особенно сильно беспокоило, подключать к этому и окружающих. Например, вчера он заставил меня двадцать пять раз «набить» резиновый мяч, чтобы предотвратить несчастный случай, который якобы должен был произойти с дедушкой.
После того как Чарли выходит из-за стола, чтобы покормить Медлюшку-Зеленушку, свою новую черепаху, я стараюсь вести себя исключительно позитивно. Я говорю, что, на мой взгляд, корки на локтях у Чарли выглядят гораздо лучше и что, пока мы ели пудинг, он ни разу не почесался.
— В четверг он был в налокотниках, — свирепо глядя на меня, заявляет папа. Когда зуд у Чарли становится особенно нестерпимым, он носит специальные налокотники. — А в понедельник, когда за ним заезжала Анжела, он так валандался, занимаясь своей магией, что в результате они опоздали в школу. Что по отношению к Анжеле по меньшей мере несправедливо… И зачем ты купил Чарли эту черепаху, Джей? Потому что он ее действительно хотел или только для того, чтобы посильнее досадить мне? Полагаю, последнее. Ну так тебе это удалось. Со дня на день я жду приезда министра внутренних дел, который должен у нас отобедать, а теперь в гостиной воняет как в виварии. Отлично!
Перед отъездом Сара читает мне статью об американском писателе Джее Макинерни, которая тоже выводит меня из себя. Она специально ее вырезала. «Ставший позднее лидером нового литературного течения, в юности Джей, — произносит Сара, делая особое ударение на нашем общем имени и улыбаясь папе, — никак не мог найти себе работу по вкусу. Он был неудачником и постоянным аутсайдером, и именно это заставляло его писать». Сара смотрит на меня. «Аутсайдер, неудачник — это прямо про тебя, братик», — добавляет она со смехом. Сара никогда не упускает возможности принизить меня. Но она еще за это поплатится, когда в свет выйдет моя автобиография.
Я начал вести дневник для того, чтобы в будущем литературоведам было проще восстановить события моей юности, когда я стану знаменитым. Этот документ позволит им познакомиться с конкретными фактами, объясняющими причины моих поступков, так что биографам не придется полагаться на такие сомнительные источники, как свидетельства Большого Эла из забегаловки «Золотые кебабы Эла» и папы, считающего меня бездельником. Больше всего на свете я хочу написать великий роман, который сделает меня главным выразителем взглядов своего поколения.
«В сегодняшнем мире, где поп-культура распространяется со скоростью света, сложно найти человека, который обладал бы столь быстрой реакцией, чтобы ощутить ее пульс. Джею Голдену удается не только нащупать болевые точки нашего общества, но и поставить диагноз». Вот что будет написано на обложке моей книги рядом с фотографией, на которой я буду сидеть с задумчивым видом в вельветовом костюме.