10 часов вечера.
Испытал страшную неловкость при повторном посещении доктора Келли. Сначала меня запомнили в Центре трудоустройства, а теперь еще и в больнице. Я становлюсь известной личностью в явно неподходящих местах. Когда я подошел к регистратуре, обе сестры беседовали по телефону, поэтому я остановился в ожидании, когда они освободятся, однако одна из них, в очках, тут же начала делать мне знаки руками, чтобы я проходил в приемную. «Джей Голден», — одними губами произнес я. «Знаю-знаю», — ответила она и презрительно прикрыла глаза.
Чтобы предвосхитить все вопросы о письме, я сразу говорю доктору Келли, что потерял его послание доктору Гудману. Потом я сообщаю, что продолжаю испытывать боль, и в каком-то смысле она даже стала сильнее. Кроме того, время от времени у меня вспухают лимфоузлы на шее; насколько я помню по маме, это еще один симптом раковой опухоли — поэтому я решаю и об этом упомянуть.
Однако доктор Келли даже не удосуживается их прощупать.
— Результаты ультразвукового обследования не показывают никаких отклонений, — со скептическим видом заявляет он и награждает меня соответствующим взглядом.
Я говорю, что знаю об этом, но, возможно, доктор Гудман пропустил определенный участок в левой стороне живота. Доктор Келли откидывается на спинку кресла и довольно раздраженно отвечает, что если я хочу проконсультироваться у платного специалиста, то дело мое, только он не скажет мне ничего нового, а визит обойдется мне в восемьдесят фунтов стерлингов. Тем не менее я прошу организовать для меня эту консультацию. Представляю себе, как будет потрясен доктор Гудман, когда у меня обнаружат опухоль.
— Не знаю, имеет ли смысл писать еще одно письмо? — спрашивает доктор Келли.
Но я награждаю его непонимающим взглядом и делаю вид, что не знаю, что он имеет в виду.
29 декабря: Рождество мы проводим все вместе. Сара приезжает вместе с Робом, хотя в этом году ее очередь ехать к его родителям. Вероятно, это последнее Рождество, которое мы проводим вместе, и от этого каждое его мгновение становится особенно значимым. Сара почти не расстается с видеокамерой.
Маме становится плохо в Сочельник. От обилия мочегонных у нее постоянно кружится голова, и даже в Рождество ей не удается встать с постели, поэтому она вынуждена постоянно кричать, давая советы Саре, чтобы та слышала ее на кухне. Впрочем, перекрытия между кухней и ее спальней настолько тонкие, что она может следить за всеми нашими разговорами и присоединяется к нам как раз тогда, когда мы нуждаемся в ее совете. Например, Чарли спрашивает папу, нет ли у нас мороженого, папа отвечает, что, наверное, оно лежит в нижнем ящике холодильника, и тут сверху раздается мамин голос: «В кладовке на стиральной машине. Только не трогай грецкие орехи — они приготовлены на День подарков».
Позднее маме удается спуститься вниз, но она так слаба, что не может идти самостоятельно. Весь день она проводит в своем желтом халате. Я тоже целый день хожу в пижаме, чтобы она не чувствовала себя одиноко; правда, папа заявляет, что я это делаю лишь для того, чтобы не носить уголь.
Двадцать седьмого у мамы начинается грипп, который, как мы думаем, она подцепила от Роба, и теперь после каждого приема пищи или каких-нибудь усилий она на двадцать минут проваливается в сон. Несмотря на все ее сопротивление, папа заставляет ее обзвонить клиенток и сказать, что она больше не сможет гладить белье. Мама и сама знает, что у нее больше нет на это сил, но не хочет в этом себе признаваться.
Странно, но, как ни включишь телевизор, все персонажи болеют раком — Ребекка в исторической драме Дафны Дю Морье, Барбара Виндзор в «Обитателях Ист-Энда» и еще кто-то — не помню кто. Это создает странную атмосферу в нашей гостиной, так как втайне все думают именно об этом, и несмотря на то, что всем нам очень хочется немедленно переключить канал, никто этого не делает, чтобы не показать, что его это волнует.
Возможно, известность и слава, которые пришли бы к Рою после демонстрации его «Стрижка-шоу», тоже его испортили бы. Возможно, он стал бы таким же напыщенным хлыщом, как и папа, и начал бы грозить уйти на канал Ай-ти-ви, если ему не прибавят денег и не начнут снабжать аксессуарами от «Гарнье» («Я не могу стричь Тамару Беквит ножницами фирмы „Бутс“»). Он начнет нанимать помощников, вместо того чтобы самостоятельно выполнять всю работу, откажется от импровизаций и начнет театрально подмигивать, глядя в камеру, как это делают Паркинсон и папа, когда ему кажется, что вечерние новости удались на славу.