— Видишь, как она все сосчитала и помнит, у кого что было, — подмигнув внуку, засмеялся Ерофей Кузьмич. — Ох, и экономистка! Она из чижика пуд сала натопит. ..
— Ты меня не перебивай, — попросила бабушка. — Я по порядку все вспоминаю, раз человек просит рассказать, как мы тут жили. И вот сидим мы в блиндаже, пьем чай, и вдруг Иван Федорович Чалов говорит: «А я, между прочим, вашего Петю недавно на Урале видел». Я спрашиваю: «Какого Петю?» Потому что мы уж с дедушкой, после того как на наших глазах утонул тот пароход, не надеялись увидеть тебя в живых. А Иван Федорович говорит: «Как какого Петю? Обыкновенного, вашего внука Петю. Он с моим сынком Гришей в одном детском доме находился, а сейчас учится в школе». Тут я сразу записала твой точный адрес, где ты находишься, и отправила тебе письмо. Но почти год никакого ответа не было, хотя я писем пять еще написала. А дедушка Ерофей Кузьмич, прямо на удивление всем, начал поправляться. И вскорости поступил на работу — правда, не на тракторный, потому что далеко было туда ездить и помещений для жилья там еще не было, кроме палаток, а здесь же, в поселке, в стройконтору...
— Ее уж тут давно нету, этой стройконторы, — сказал Ерофей Кузьмич. И показал в окно: — Она вон где была. А теперь наши барышни, — он кивнул на жиличек-геодезисток, — свою контору там открыли. И буровые мастера тоже там помещаются. Здесь ведь все теперь по-другому будет, не так, как поначалу замышлялось. Гидростанция тут все по-новому произведет. Ведь плотина — она чуть в стороне отсюда начнется...
— Я знаю, — сказал Петя. — Я это видел на чертеже...
А бабушка обидчиво сказала:
— Если хочешь, Ерофей Кузьмич, сам рассказывай. Я помолчу. Я не обидчивая...
— Нет, уж лучше ты сама. У тебя хорошо получается,— похвалил дедушка и улыбнулся.— Может, ты впоследствии книгу обо всем этом составишь...
— Книгу я составлять не буду, — сказала бабушка, — а что помню, могу рассказать. Ведь этот блиндаж, Петенька, где мы жили, он тут совсем недалеко, его только под снегом сейчас не видать. И вот один раз ночью, когда мы после боев еще жили в блиндаже, у Ерофея Кузьмича опять заболело плечо. Он, конечно, не может уснуть, ворочается и все что-то такое ворчит. Я проснулась, спрашиваю: «Что это ты опять ворчишь, Ерофей Кузьмич?» А он говорит: «Не ворчу, а думаю: как же это все странно получается? Я, например, каменщик, а живу в блиндаже. Неужели сам себе дом сложить не могу? Неужели вот так все буду ждать у моря погоды?» Я ему говорю: «Но ведь скоро нам, наверно, дадут квартиру». Он говорит: «Мало что дадут. Надо самим об себе подумать. Надо, напротив, даже другим пример показать». И вскорости утром, как раз вот также в воскресенье, он выходит из блиндажа и подает мне команду идти за ним. Я, конечно, иду, хотя еще не догадываюсь, куда и зачем. Прошли мы этак с километр расстояния, вдруг он останавливается и говорит: «Вот на этом месте мы поставим домик, и с нас начнется вся улица». А улица, я же говорю, вся лежала в развалинах, один битый, горелый кирпич. Но Ерофея Кузьмича переупрямить нельзя. Раз он забил себе в голову идею, значит, он уже не отступится. На другой же день он пошел в райсовет, написал заявление. И я смотрю, приходит к нам в блиндаж девушка-техник. «У райсовета, говорит, против вашего дома возражений нету, но мы только удивляемся в райсовете, что вы, такие в общем пожилые люди, беретесь за такое дело. Однако, говорит, райсовет чем может пойдет навстречу.. .»
— Длинно ты рассказываешь, Надея, — заметил Ерофей Кузьмич. — Очень длинно у тебя получается...
— Но ведь домик-то мы тоже не враз построили, — сказала бабушка. — Выводили сначала фундамент. В блиндаже у нас висел фонарь «летучая мышь». Подарил его нам на прощание один сержант-сибиряк, Миша Падерин. И вот, как Ерофей Кузьмич придет с работы из стройконторы, отобедает, поспит часок, сейчас мы берем этот фонарь и идем на свое строительство — Полыхаевстрой. Это так шутейно назвали наш домик в райсовете. Повесим, бывало, фонарь на треногу и копаемся в кирпичах до полной ночи, выбираем целые кирпичи. Копаемся так неделю, вторую — вдруг однажды вечером видим: вокруг загораются такие же, как у нас, фонари. Это, оказывается, другие застройщики появились и тоже, как мы, работают. Матерьял тем более тут же, под руками, — обгорелые кирпичи и балки.