— Так ли плохо, что в моем отеле и правила соблюдаются, и указания выполняются в точности? — усмехнулся супруг. — Я очень доволен работой Джорджа. Он преданный и исправный служака. На него я всецело могу положиться.
— И что же имеет для тебя большее значение, отели или музыка? — поинтересовалась Карисса, быстро освоившись с мыслью, что ее супруг — гостиничный магнат.
— Просто это две разные, не зависящие друг от друга жизни. С гитарой я могу существовать и в пустыне, сочиняя музыку под звездами, с ней я самый непритязательный человек в мире. Но это возможно лишь благодаря тому, что у меня есть успешный бизнес помимо сочинительства. Днем я основывал свою гостиничную сеть, ночью играл по пабам. Так было до тех пор, пока мы с Рэйвом не решили создать свою группу. Тогда отношения с музыкой сделались более официальными, но остались делом для души, а не для заработка.
— Приятно, когда есть выбор, — заметила Карисса.
— Да, выбирать всегда приятно. Тебя, например, я выбрал за восхитительный цвет твоих глаз, — признался он, снимая с носа Кариссы солнцезащитные очки. — И они не перестают меня удивлять, завораживая своими непредсказуемыми переливами. Теперь, на фоне морской лазури, они зеленеют, тогда как в наступающих сумерках делаются чуть фиалковыми. Они, как воды, отражают мое восхищение тобой… Поцелуй меня, Карисса. Поцелуй так, словно ты любишь меня… Пожалуйста, — попросил он.
Карисса Джемисон изумленно смотрела на мужа. Она боялась ошибиться, но ей почудилось, что он беззащитно искренен с ней в эту минуту. Она нежно обняла его за шею и так же нежно и не спеша, на цыпочках приподнявшись, приникла к его ждущим губам. Карисса не знала, станет ли этот поцелуй отличным от всех остальных, даст ли он Бену то, о чем он ее просит. Но поцелуй длился, и Карисса понимала, что ей это столь же необходимо.
И все показалось таким несомненным, когда он вернул ей поцелуй невероятной убедительности, порывисто обхватив за плечи, прижав к себе, стиснув в объятьях, как самого дорогого для него человека. И Карисса поняла, откуда исходило это солоноватое благоухание морского бриза в их самую первую встречу — это было дыхание их будущего медового откровения. Как жидкий солнечный свет вливался в ее уста огонь этого поцелуя.
— Я хочу тебя… — прошептал Бен. — Хочу тебя всю, а не только твою наготу и твое вожделение. Мне необходимо прочувствовать всю полноту нашей близости, не ограниченную возможностями плоти. Я хочу сделать тебя наконец по-настоящему своей.
От этих слов Карисса отпрянула и недоверчиво посмотрела в глаза супруга, но увидела в них незамутненное требование и вновь припала к его груди.
— Не здесь, — тихо проговорила она.
— Вернемся в номер, — позвал ее муж.
— Это так странно, — пробормотала она в растерянности.
— Ничего странного, милая. Я твой муж. И мы чувствуем одно. Я понял это, целуя тебя. И это восхитительно, Кэрри.
— Да, — неуверенно ответила девушка.
— Волшебно…
Но Бен осекся, когда увидел, что Карисса, его жена, его любовница, мать его дитя, вдруг засомневалась. Он отпустил ее. Обернулся резко и зашагал к отелю, оставив Кариесу наедине с приливной волной в сгущающейся мгле.
Карисса смотрела ему вслед, надеясь, что, когда он обернется, чтобы поманить ее за собой, она обнаружит в себе желание последовать за ним всюду, но он даже не приостановился, стремительно удаляясь. Она хотела крикнуть что-то вдогонку, но поняла, что опоздала.
Теперь это было похоже на разрыв.
Никогда и ни с кем не было Бену так хорошо и так плохо в один и тот же миг близости. Открываться перед другим человеком ему и прежде бывало нелегко, он терялся и мучился в такие мгновения, требовавшие абсолютной честности и откровенности. Ему казалось, Кариссе он сказал достаточно для того, чтобы развеять все ее сомнения и страхи, он ждал от нее ответного шага, но вместо этого еще больше запутал и без того непростые отношения — непростые именно своей неопределенностью.
Однако ночью им следовало быть вместе, хотя бы формально, поскольку именно это подразумевало пребывание в люксе для новобрачных. Бен желал ее не потому, что она была миловидной, соблазнительной женщиной, с которой он знал наслаждение. Он желал свою жену, поскольку успел сжиться с мыслью, что теперь они — одно целое. Она же оставила без ответа эти неизреченные чувства.
Завтра им предстояло покинуть остров, лететь домой, туда, где все вновь примет привычный оборот. Отношения войдут в рамки супружеского договора, причиной которого была незапланированная беременность. И вновь они будут лишь партнерами, делящими кров, заботы, постель; дружественно настроенными любовниками; трезвыми, прагматичными супругами. Тогда как могли бы быть друг другу всем, что в жизни так дорого.