Холодный лобстер, легкие салаты, сочные фрукты — для сверхчувствительного организма беременной Кариссы это было наипригоднейшим лакомством. Она с грустью подумала о том, что ее ждет скорое с ними расставание. Карисса ужинала в одиночестве и не спешила в номер.
Грозно засверкало в небе. Начался дождь, запойный, как всегда в этих краях. Лил без удержу. По сочным лопастям пальм шлепал наотмашь, отстукивал ритм по стеклам, крупными волдырями вспучивал землю, разбегался бликами, пузырился по асфальту, поднимался от прогретых крыш паром.
Карисса поднялась в номер и, не застав Бена нигде, наугад выглянула в патио. Именно там он и стоял под тентом, глядя на буйство стихий. Небо над океаном кипело, озарялось вспышками. Оглушающе лупил по тенту ливень.
— Бен! — испуганно окликнула жена. — Не стой там. Это опасно. Зайди, пожалуйста, в номер.
Он не слышал ее. Или, возможно, притворился, что не слышит.
Она вышла, поеживаясь, и, тронув его за плечо, повторила свою просьбу.
— Уйди, Карисса, — процедил Бен. — Оставь меня.
— Что с тобой?! — встревожилась Карисса.
— Какая тебя разница!
— Как какая? Я твоя жена, — пробормотала она, не веря собственным словам.
— Жена?! — усмехнулся Бен. — Ты не хотела быть ею. Тебя вынудили обстоятельства. И не нужно прикидываться, будто тебе так уж важно, что со мной! — зло проговорил он.
— Бен, зайди в номер, и мы поговорим.
— Достаточно было сказано. Лично мне все уже ясно.
Карисса настоятельно потянула его в номер за руку, но Бен неловко отмахнулся. Карисса вскрикнула, пошатнулась и еле удержалась на ногах, ухватившись за шезлонг. А затем оставила его, как он просил. Зашла в номер, и слезы покатились у нее из ее глаз.
Бен влетел в номер вслед за ней.
— Все в порядке? — взволнованно спросил он.
— Не отталкивай меня, — жалобно попросила Карисса.
Он нежно обнял ее, раскаиваясь в грубом выпаде.
— Прости меня, умоляю, прости… Я повел себя как дикарь. Но что-то произошло между нами недоброе. Сам еще не пойму, что именно…
— Мы впервые не поняли друг друга, — ответила она.
— Сложно понять друг друга, когда мы так далеки, — посетовал он.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Возвращение в Сидней стало для обоих настоящим избавлением. Это позволяло вернуться к привычному для них распорядку и продолжать игнорировать напряжение, усугубившееся в последние дни пребывания на райском острове. Их отношения не могли оставаться прежними, они непредсказуемо развертывались, не будучи направляемыми к конкретной цели, неминуемо забредали в тупик, провоцируя недоразумения. Возвращение же домой ожидалось ими, как шанс избегнуть тяжкой необходимости предать словам все недосказанное, прояснить запутанное, привести к осознанию мятежные порывы души.
Карисса Джемисон нервничала. Дом встретил ее запахом краски и бригадой нанятых перед их отъездом ремонтников, которые спешили разгрести последние завалы и предъявить работу заказчику. Починенное руками Бена крыльцо оказалось выкрашенным, и все остальное — фасад, торцовые стены, наличники, двери, ставни — было подновлено в короткие сроки.
Конечно, дом, который не ремонтировался много уже десятилетий, нуждался в более кардинальных переменах, но для настроения, для чувства удовлетворения было хорошо и это.
И все-таки Карисса волновалась, готовясь переступить порог.
— Стой здесь, — предупредил ее супруг.
Оставив жену на ступеньках крыльца, Бен вошел в дом, потом внес чемоданы, поставил их в холле и огляделся. Ремонтники начали свои манипуляции с внутренних работ. Дом, невзирая на остаточный запах краски, дышал новизной.
Похоже, Бену сразу понравилось то, что предстало взору, поскольку он поманил Кариесу рукой и проговорил:
— Да, перемены очевидные. Заходи, убедись. Надеюсь, ты одобришь.
Войдя, Карисса не сумела удержаться от восторженного вскрика.
— Да, — вымолвила она, широко распахнув глаза и осматриваясь вокруг.
Затем хозяйка стремительно прошла по комнатам, мебель в которых оказалась незнакомой, но она, отменно подобранная, законно заняла место в ее доме. Кариесу восхитил безошибочный выбор оттенков для покраски потолков, одобрила она и рисунок обоев. Более того, бывшая кладовая превратилась в исключительный гардероб, что для женщины было немаловажно. И восхищению ее не было предела.