Она появилась в комнате высокая, стройная, как будто вся отполированная, она поцеловала Билла в щеку, и я впервые увидел, как Билл краснеет. Меня она тоже осчастливила, но я растрогался в гораздо меньшей степени, видимо мой склад характера грубее, да к тому же я вовремя вспомнил, что она в свое время была тюремщицей моего отца.
– Вы давно прибыли сюда? – спросила Голос был не менее прелестен, чем внешность.
– Только что, – ответил я.
Она тут же взяла меня и Билла за руки, намереваясь вместе с нами покинуть библиотеку.
– Нам о стольком нужно поговорить… – начала она.
– Флора! – остановил ее Рэндом.
– Что брат мой?
– Можешь уделить максимум внимания мистеру Роту, но Мерлин мне необходим на некоторое время.
Она недовольно надула губки, но выпустила наши руки.
– Вот видите! Теперь вы понимаете, что такое абсолютная монархия, – обиженно объяснила она Биллу. – Видите, что делает с человеком власть.
– Я с детства был испорченным ребенком, – ответил Рэндом. – Теперь мы позволяем вам, сестра, оставить нас! – добавил он напыщенным тоном.
Она фыркнула и увела за собой Билла.
– Всякий раз, когда она отыскивает себе дружка в Отражениях, в Эмбере становится гораздо спокойнее, – вздохнул Рэндом. – К сожалению, в этом году большую часть времени она проводит дома.
Я сочувственно поцокал языком.
Он указал мне на стул, и я сел.
Он перешел к библиотечному шкафу.
– Как насчет стакана вина?
– Не возражаю.
Он налил два бокала, один вручил мне, сам сел на стул слева от меня.
Нас разделял небольшой стол.
– Сегодня после полудня кто-то стрелял в Блейза, – мрачно сказал он.
– В другом Отражении. Его ранили, к счастью, не слишком серьезно. Стрелявшему удалось скрыться, а Блейз всего лишь отправлялся с дипломатической миссией в дружественное королевство.
– Ты думаешь, что стрелял тот же человек?
– Конечно. В нашей округе еще никогда не раздавался подобный выстрел, а тут сразу два, и ни с того, ни с сего. Это наверняка один и тот же человек… или одна тайная организация.
– Есть какие-нибудь улики?
Он покачал головой и отпил немного вина.
– Я хотел поговорить с тобой наедине, прежде чем тобой завладеют все остальные. Я хочу сообщить тебе две вещи.
Я не спеша отпил вина, ожидая рассказа.
– Во первых, я по-настоящему напуган. После покушения на Блейза это перестает быть персональным делом одного Каина. Кто-то играет против всех нас, или, по крайней мере, против некоторых из нас. Теперь вот и ты сообщаешь, что на тебя тоже было совершено покушение.
– Я не знаю, связано ли это каким-нибудь образом с…
– Я тоже не знаю. Но мне очень не нравится возможная схема, которая начинает проявляться. Хуже всего, если за всем этим стоит кто-то из наших и не один.
– Почему?
Он сердито посмотрел на свой бокал.
– Видишь ли, в течение веков личная месть была нашим излюбленным способом разрешать все внутренние семейные противоречия и разногласия. Необязательно все заканчивалось смертью, хотя такая вероятность существовала постоянно, но такие вещи, как интриги, причинение противнику какого-либо ущерба вплоть до нанесения тяжких телесных повреждений и увечий, изгнание, с целью упрочения собственного положения были делом вполне обыденном. В драке за наследование престолом все это недавно достигло пика. Я считал, что все это уже утряслось, а теперь… Я снова оказался перед проблемой, которую вовсе не искал. Я ни на кого не точу зубы, стараюсь быть справедливым. Я ведь знаю насколько мы все ранимые. И даже сейчас я не думаю, что дело здесь во мне и наследовании короны. Нет, не думаю… Все наши, видимо решили, что я – меньшее из зол, и все они действительно работали вместе, чтобы свое решение воплотить в жизнь. Нет, не думаю, что кто-то из них так страстно жаждет моей короны. После разрешения дела с наследованием, у нас здесь установилось царство дружбы и доброй воли. Но меня вот что интересует – не повторяется ли старая история. Вдруг кто-то из наших все-таки начал старую игру? Какие-то старые обиды… Мне очень не хотелось, чтобы это оказалось именно так. Снова подозрения, осторожность, недоверие, двойная игра, инсинуации… Это нас только ослабляет, а ведь всегда существует вероятная опасность, против которой мы всегда должны быть готовы выступить вместе.
Я, конечно, с каждым переговорил лично, и все они отрицают свою причастность, и вообще не слышали ни о каких заговорах, интригах и вендеттах, но я вижу, что они снова начинают относиться друг к другу с подозрением. И совсем нетрудно было бы им откопать старую обиду, которая могла бы дать, по их мнению, кому-то из нас повод отомстить Каину, несмотря на тот факт, что он спас все наши шкуры, окончательно устранив Бранда. То же самое с Блейзом. Любой из нас, одним словом, может придумать мотив для любого из оставшихся.
– Значит, ты хочешь как можно быстрее найти убийцу, пока моральное разложение не зашло слишком далеко?
– Естественно. Мне ни к чему все эти косые взгляды из-за плеча и выискивания возможного неприятеля. Дела еще не настолько блестящи, чтобы мы могли позволить себе погрязнуть в новых заговорах и вендеттах… Если только мы еще не увязли в них. Малейшее недопонимание – и снова прольется кровь!
– Так значит, ты считаешь, что это один из нас?
– Проклятье! Как видишь, и я такой же, как и все, и я сразу становлюсь таким же подозрительным по отношению ко всем остальным. Что я могу сказать? То, о чем я говорил – возможно, но пока что я не имею для этого никаких веских доказательств.
– А если нет… кто бы это мог быть еще?
Он скрестил ноги, потом вернул их в прежнее положение и сделал еще один глоток вина.
– Черт! Врагам нашим имя легион… Но большинство из них имеет слишком тонкую, прости меня, кишку. Они знают, что им грозит, если мы за них возьмемся.
Он сцепил пальцы на затылке и уставился на ряды книг.
– Не знаю даже, как тебе об этом и сказать, – начал он немного помолчав, – но я должен об этом сказать.
Я молчал. Потом Рэндом быстро, словно решившись, проговорил.
– Поговаривают, что это дело рук Корвина, но я в это не верю.
– Нет, – тихо проговорил я.
– Я же сказал тебе, что не верю. Твой отец слишком много для меня сделал.
– Но откуда вообще возник такой слух?
– Ну, понимаешь, поговаривали, что он сошел с ума… ты об этом тоже слышал. Что, если с ним произошла реверсия и он находится в придонном состоянии ума и памяти, той их поры, когда его отношения с Каином и Блейзом были далеки от сердечных… Да и с любым из нас, если уж на то пошло. Вот об этом сейчас и говорят.
– Я не верю.
– И я тоже, но я хотел бы, чтобы ты знал об этих разговорах.
– Пусть лучше мне эти разговоры не передают.
Рэндом вздохнул.
– Но ты хотя бы не начинай их первым. Все наши в подавленном состоянии. Не ищи неприятностей.
Я сделал глоток вина, чтобы успокоиться.
– Да, ты прав, – сказал я.
– Ну, а теперь я хотел бы услышать твой рассказ. Вперед!
– Ладно. По крайней мере, память еще совсем свежая.
Я в очередной раз пересказал ему мою историю. На этот раз у меня ушло довольно много времени, и когда я ее завершал было уже темно. Рэндом изредка прерывал меня, когда ему требовались какие-то объяснения, но не вдавался в исследование случайностей и деталей, как это делал Билл, когда я рассказывал эту историю ему.
Когда я закончил, Рэндом встал и зажег несколько масляных светильников. Я почти слышал, что происходит сейчас у него в голове.
Наконец, после продолжительного молчания, он заговорил.
– Знаешь, этим твоим Люком ты поставил меня в тупик. Он просто ни в какие рамки не лезет. Леди с ядовитым жалом… это достаточно серьезно, но я, кажется, кое-что слышал о подобных людях, хотя сейчас и не могу сразу вспомнить. Ничего, потом, позже, оно придет само. Вот еще что – я хотел бы побольше узнать об этом твоем «Колесе-Призраке». Оно меня почему-то беспокоит.