— Какое мастерство!.. Я восхищен!.. Панорамное искусство большое, сильное и красивое. Это искусство будущего!..
Воспользовавшись тем, что здание панорамы «Оборона Севастополя» пустовало, предприимчивый и деятельный Рубо решил выставить здесь свою первую панораму — «Штурм аула Ахульго».
Когда панораму привезли в Севастополь и распаковали рулоны, Рубо пришел в отчаяние: весь низ картины был безнадежно испорчен. Кроме того, пришли в негодность еще двадцать два метра живописного полотна!
Речь шла уже не о реставрации, а о реконструкции.
Несколько недель Греков, Авилов и Безродный под руководством прибывшего из Мюнхена Фроша восстанавливали поврежденную панораму.
В один из осенних дней в здание панорамы «Оборона Севастополя» заглянула Малеева. Она отдыхала в Ессентуках у родителей и по пути в Петербург сделала «небольшой» крюк, чтобы навестить коллег.
— А где Греков? — был ее первый вопрос.
— Здесь я! — донеслось из темной высоты. Художник находился на передвижных мостках и голубой краской подновлял «небо».
— Что ты там делаешь?
— Набираюсь высоких мыслей, — последовал шутливый ответ.
Что это были за «высокие мысли», Малеева узнала лишь много лет спустя. Но от себя Греков не таился. Он мечтал о «своей» панораме. Однако делиться своими планами ни с кем не решался — тогда даже ему самому они казались слишком дерзкими.
Поздней осенью, завершив реставрацию панорамы «Штурм аула Ахульго», молодые художники вернулись в Петербург.
Едва они переступили порог Академии художеств, как их оглушил шум восторженных голосов. Все наперебой превозносили дипломные работы Бродского и Фешина. Бродский на конкурс представил портрет своей жены. Картина была отлично скомпонована, полна чарующих настроений.
Бурно переживая триумф друга, Греков в то же время сознавал, что ему тоже пора выходить на конкурс. Работа на панорамах не прошла даром — он чувствовал в своих руках мастерство.
Рубо словно бы прочел затаенные мысли ученика. Однажды, рассматривая его новые работы «Степная речка весной», «Мастерская», «На Выборгской стороне», Франц Алексеевич удовлетворенно отметил:
— Хороши пейзажи. В них точно передано состояние природы. Для баталиста весьма важно уметь изображать пейзаж. Без него нет батальной живописи. К тому же пейзаж зачастую подсказывает очень многое, в том числе и композицию… — И без всякой связи с предыдущим осведомился: — Скажите, как долго вы в академии?
Узнав, что с 1903 года, нахмурился:
— Затянулось ваше ученичество! Хватит растрачивать свои силы на никому не нужные этюды. Сейчас вы в таком возрасте, когда голова полна замыслов, а руки тянутся к работе. Выбирайте-ка тему для дипломной картины и выходите на конкурс!
Распорядившись таким образом, Рубо отбыл из Петербурга в Москву собирать материал для заказанной ему панорамы «Бородино». Приближался столетний юбилей Отечественной войны 1812 года.
«ВОЛЫ В ПЛУГУ»
крыленный словами своего наставника, Греков поспешил к Малеевой. Молодой художник уже видел себя работающим над грандиозным полотном.
— Я думаю, — остудила Малеева его энтузиазм, — тебе не следует браться за особо сложную композицию. Главное, чтобы в картине была «изюминка», имелось нечто привлекающее внимание.
В ответ послышалось раздраженное:
— У меня нет времени для эстетских изысков. Да и какая «изюминка» может быть в батальной картине!.. Впрочем, это будет не чисто батальное полотно. Выбранный мною сюжет скорее относится к историческому жанру. Я решил обратиться к предмету, который хорошо знаю и люблю, — к донской истории!..
Малеева насторожилась.
— Какой именно период ты задумал взять?
— Эпоху Степана Разина. Разин — личность яркая и колоритная. В нем воплотилась вся сила народного гнева и народных чаяний…
— Такую тему ни за что не утвердят! — решительно заявила она. — Ты даже не представляешь, какая буря поднимется в совете, когда профессора услышат про Степана Разина. Ты должен взять другую тему!
— Тогда Емельян Пугачев!
К этой теме Греков присматривался давно, сделал даже эскиз: по коричнево-бурой степи в сопровождении казаков-сподвижников скачет Пугачев. Его лицо хмуро, как и сам вечер, опускающийся на землю. Мрачны и думы. Крестьянское воинство разбито, царские генералы проследуют его по пятам, а вчерашние боевые соратники готовят черную измену, надеясь ценой головы атамана спасти от плахи собственные головы.
— О каком Пугачеве может сейчас идти речь, когда реакция душит всякое свободное слово. Нужно реально смотреть на вещи. Пойми, решается твоя судьба! — настаивала на своем Малеева.
— Какой же выход ты предлагаешь?
— Приближается столетний юбилей Отечественной войны 1812 года. Вот где надо искать тему!.. Сколько выразительных сюжетов таят в себе Смоленское и Бородинское сражения, знаменитый пожар Москвы, бой под Красным, после которого Наполеон повернул на разоренную Смоленскую дорогу, наконец, разгром остатков французской армии на Березине! Да мне ли тебе объяснять!..
Девушке удалось его убедить.
Оставив незавершенным эскиз «Степан Разин», Греков с жаром принимается за поиски новой темы. Он скрупулезно штудирует историю войны 1812 года, воспоминания современников. Заново перечитывает роман Л. Н. Толстого «Война и мир».
— Нашел! — объявил он однажды Малеевой. — Речь идет о знаменитой атаке кавалергардов под Аустерлицем, из которой живыми-невредимыми вышли всего восемнадцать человек.
— Опять, значит, сеча, кровь! — поморщилась она.
— Никакой крови не будет. Я покажу начало атаки. Кавалеристы сошлись грудь о грудь, но занесенные клинки еще не опустились… Для меня главное — одухотворенность бойцов!
«Атака кавалергардов» не была даже начата. Выяснилось, что на эту же тему написал картину Николай Семенович Самокриш, сравнительно молодой, но уже известный баталист, несколько лет стажировавшийся в Париже в мастерской знаменитого Детайля.
Мучительные поиски темы продолжались. Кто знает, к какому результату они привели бы, если б из поездки на Бородинское поле не вернулся Рубо. Замысел новой панорамы у него уже окончательно созрел. Выкладывая перед своим молчаливым гостем многочисленные зарисовки и этюды местности, схемы, испещренные красными и синими стрелами, показывающими направление ударов русской и французской армий, он доверительно сообщил:
— Я намериваюсь изобразить события, которые произошли во второй половине дня 26 августа 1812 года. К этому моменту накал битвы достиг своего апогея. Обе стороны ввели в дело свежие силы: Наполеон двинул свои резервы, а Кутузов приказал павловским гренадерам ударить по атакующим французам. В это же время казаки Платова и Уварова предприняли свой знаменитый рейд в тыл наполеоновской армии…
Грекова захватил рассказ, и он понял, что искомое найдено. Темой своей дипломной работы он решил избрать атаку казаков Платова. Рубо пылко благословил ученика на подвижнический труд. Более того, он пообещал помочь всеми необходимыми историческими материалами.
В ноябре 1910 года совет профессоров рассмотрел эскиз дипломной работы Грекова.
— Не слишком ли вы увлеклись красным и желтым цветом? — спросил, поморщившись, Маковский, разглядывая в пенсне чересчур яркий, на его взгляд, набросок будущей картины.
— Лейб-гвардейский казачий полк, — послышался быстрый, уверенный ответ, — носил красные цвета. В окраске же самой местности преобладали желтые топа — в конце августа под Бородином крестьяне только приступали к уборке хлебов, на многих полях еще стояла спелая рожь…
Других вопросов не последовало.
Так Греков вошел в число соискателей звания классного художника и заграничной командировки. В нижнем этаже академического здания ему предоставили конкурсную мастерскую с окнами в сквер.