Вскоре Греков был прикомандирован к штабу походного атамана, бывшего при ставке командующего Юго-Западным фронтом генерала Брусилова. Фронт готовился к активным действиям. 22 мая русские армии перешли в наступление. Уже в первый день боев они прорвали сильно укрепленные позиции австро-венгерских войск. Через три дня пал Луцк, важный узел обороны австрийцев. Их фронт рухнул. Противник побежал. Свершилось невиданное: линия стратегической обороны, укреплявшаяся месяцами, оказалась прорванной.
В дни наступления Греков находился в ставке. I Га его глазах русская армия после мощной артиллерийской подготовки совершила стремительный рывок. Вражеские окопы встретили наступающих редким ружейным огнем. Это предвещало успех. Впрочем, в решительной победе в штабе Брусилова никто не сомневался. Недаром художника снабдили двуколкой, чтобы он мог поспевать за наступающими частями. Прямо с двуколки Греков и делал зарисовки поля боя.
Позднее на основе боевых впечатлений им было создано несколько картин: «Ушли из боя», «Спешенные атаманцы», «Гвардейский Атаманский казачий полк на русско-австрийском фронте».
Верный себе, он изображал не штыковые схватки, не сабельную рубку, а эпизоды, несущие на себе лишь отблеск войны. В этом отношении показательна картина «Ушли из боя». Казачья лава, вздымая облако пыли и посверкивая саблями, унеслась вперед, преследуя отступающего противника. Отстав от нее, по полю бредут два «дезертира» — кони, потерявшие своих хозяев. Понуро-скорбно они направляются в тыл…
В июле 1916 года Юго-Западный фронт, исчерпав свой наступательный порыв, перешел к обороне. Казаков спешили и посадили в окопы. Каждую неделю происходила смена частей. Поредевшие батальоны уходили в тыл, а им навстречу двигались свежие. Однако и новые части формировались из солдат, измученных непрерывными многомесячными боями, самой войной, тянувшейся уже третий год. Направлявшиеся на позиции колонны давно растеряли свою молодцеватость. Солдаты шли нестройной толпой, вразброд. Спины ссутулены, винтовка у кого на ремне, у кого на плече. На эти явные нарушения устава окопные офицеры смотрели сквозь пальцы. Что и говорить, война сделалась не то что непопулярной, а ненавистной.
Солдатскую колонну образца 1916 года художник и запечатлел в небольшой картине «На позиции». Написал он ее чрезвычайно быстро, на одном дыхании, работая с натуры.
Кое-кому из штабных офицеров картина явно не понравилась.
— Изображать русскую армию в таком виде бесчестно! Это предательство! — возмущались они. С художником в ставке перестали здороваться.
Грековская картина «На позиции» резко выделяется среди бесчисленного множества полотен, акварелей и рисунков на темы первой мировой войны. В ней художник достиг величайшего обобщения. Это не просто батальное полотно, а портрет времени. За беспорядочно бредущей солдатской колонной угадывался образ России, уставшей от войны, мечтающей о мире. Картина была грозным предостережением тем, кто еще помышлял об удачном исходе войны, о полководческих лаврах.
О Февральской революции 1917 года Греков узнал на фронте. Подобно большинству солдат, он ждал известия о мире. Но война продолжалась. Стало ясно, что ход революционных событий на этом не остановится.
Контрреволюционеры всех мастей готовят заговоры. С фронта поочередно отзываются в тыл наиболее верные части, на которые можно положиться в случае государственного переворота. На Дон, к месту своего формирования, был отправлен и Атаманский полк.
Не доезжая до Усть-Медведицкой станицы, Греков, демобилизованный по состоянию здоровья, покинул эшелон.
Он шел не спеша, всей грудью втягивая бодрящий степной воздух. Мысленно он видел себя уже в Березовой, на хуторе, где после смерти отца хозяйствовал брат Николай.
УДАР ВЕСЕННЕГО ГРОМА
звестие об Октябрьской революции, свержении Временного правительства и установлении диктатуры пролетариата поступило на Дон на следующий день после событий на Дворцовой площади, то есть 26 октября 1917 года по старому стилю. Краткую радиограмму о случившемся в хаосе помех в эфире уловил радист царской яхты «Колхида», стоявшей в Ростове. В городе началось всеобщее ликование.
О происшедших переменах в управлении государством Греков узнал на этюдах.
Расположившись на пригорке за амбарами, он писал осеннюю степь. Время от времени показывающееся из-за туч солнце преображало унылую картину: потемневшая от затяжных дождей стерня начинала отсвечивать золотом, извилистая лента реки наливалась пронзительной голубизной. Неожиданно на разбитой и разъезженной дороге с колдобинами, полными водой, показалась повозка с вооруженными солдатами. Возле плетня повозка остановилась, на землю соскочил солдат в распахнутой шинели.
— Эй, война, не будет ли табачку?
«Войной» именовали друг друга солдаты-фронтовики. Развязывая кисет, художник спросил у разбитного служивого, кто они такие, куда держат путь.
— Демобилизованные. Возвращаемся по домам.
— А винтовка для чего?
Солдат вытащил из-за пазухи воззвание, повел по строкам заскорузлым пальцем: «Признать за солдатами право на оружие для защиты от контрреволюции и ее приспешников. Все солдаты должны принять участие в установлении Советской власти…»
— Что такое Советская власть?
— Э-э, браток, — протянул служивый, — в этом захолустье ты совсем отстал от жизни. В Петрограде рабочие скинули Временное правительство. Теперь вся полнота власти перешла к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.
Ноябрь 1917 года — начало триумфального шествия Советской власти по стране. Повсюду народ изгонял эмиссаров Временного правительства. Единственным островком старой, самодержавной России оставалась Донщина. Здесь по-прежнему действовали царские законы и порядки. Атаман Каледин собирал под своей рукой верные полки. Не случайно на Дон устремились министры свергнутого Временного правительства, чиновники всех мастей, монархически настроенные генералы Корнилов, Алексеев, Деникин.
Планы Каледина на возрождение монархии развеяли прахом казаки-фронтовики. На своем съезде в станице Каменской они объявили о создании Военно-революционного комитета и о свержении атамана. Сознавая бесперспективность дальнейшей борьбы, Каледин застрелился. На Дону занялась заря новой жизни.
Греков восторженно встретил Советскую власть.
— Пришло время гордых и смелых картин, — говорил он Антонине Леонидовне. — Могучая волна революции раскрыла перед художниками необъятные горизонты… Революция — это освеживший атмосферу удар весеннего грома!
Всем сердцем художник рвался в гущу революционных событий. Но выехать в Петроград помешала болезнь.
…Еще совсем слабый от перенесенного недуга, он медленно бродил по подворью. А потом стал собираться в дорогу.
— Поеду в Ростов! — коротко сообщил жене.
— А как же картина, о которой ты говорил мне в Ильковичах, неужели раздумал ее писать? — схитрила Антонина Леонидовна, надеясь удержать мужа дома.
— Более грандиозные события заслонили ее. На наших глазах происходит рождение нового общества!
В весенние дни 1918 года Греков появился на квартире у Ивана Семеновича Богатырева, в прошлом ученика Академии художеств, преподававшего в Ростовских художественных классах.
— Вы слышали о ленинском плане монументальной пропаганды? — встретил его вопросом Богатырев. — Площади Москвы решено украсить статуями и памятниками в честь революционеров и великих борцов за социализм. Для этой цели уже выделено 560 тысяч рублей!
— Раз взялись за скульптуру, то непременно вспомнят и про живопись! — радостно откликнулся Греков. — Со своей стороны, мы, художники, должны выполнить свой долг, отобразить революционную эпоху. Позор нам, если мы пройдем безучастно мимо тех великих событий, которые развиваются у нас перед глазами!..
Громкая оркестровая медь привлекла его к окну. По пыльной весенней мостовой проходил красногвардейский отряд. Вчерашние рабочие плохо держали равнение, шагали не в ногу. Обернувшись к Богатыреву, художник взволнованно заметил: