Это было мрачное четырехэтажное здание из кирпича. Оно стояло на углу. Несколько нанесенных из распылителя нецензурных ругательств темнели на стене со стороны улочки и заднего двора. Эти надписи, несколько разбитых окон и пожарную лестницу я заметил, пока шел вдоль фасада здания. «Склады Брута» — прочитал я надпись в подъезде. На улице как раз начался небольшой дождик. В подъезде воняло мочой, на пыльном подоконнике валялась пустая бутылка из-под виски «Джек Даниэльс», на облезлой стене висело два почтовых ящика. На одном была эта самая надпись. «Склады Брута», на другом — две буквы: «В» и «М». Оба ящика были пусты. Я ступил на лестницу, ожидая, что ступени затрещат. Но они даже не скрипнули. На втором этаже в коридор выходили четыре двери без ручек. Все они были закрыты. Сквозь матовые стекла в верхней части дверей в глубине комнат можно было рассмотреть что-то вроде картонных ящиков. Было совершенно тихо. Я спугнул черного кота, дремавшего на ступеньках следующего пролета. Он выгнул спину, показал мне свои мелкие острые зубы, зашипел и умчался наверх. На третьем этаже в коридор тоже выходили четыре двери. Три явно давно не открывались, четвертая была до блеска выкрашена черным шеллаком. На ней была привинчена медная табличка с надписью «Мелман». Я постучал. Ответа не последовало. Я вновь постучал. Результат был тот же. Изнутри не доносилось никаких звуков. Вероятно, это была его жилая квартира, а мастерская находилась на четвертом этаже, где можно было устроить стеклянный потолок. Поэтому я принялся взбираться по последнему пролету. Добравшись до верхнего этажа, я заметил, что одна из четырех дверей слегка приоткрыта. Я остановился и прислушался. Изнутри доносились шорохи — там кто-то был. Я громко постучал и услышал, как человек в комнате шумно вздохнул. Я толкнул дверь и увидел его. Он стоял ко мне лицом примерно в двадцати футах от меня, в свете большого потолочного окна. Высокий, широкоплечий, с темными глазами и черной бородкой. В левой руке он держал кисть, в правой палитру. На нем были джинсы, спортивная майка и испачканный красками фартук. Полотно на мольберте изображало что-то вроде мадонны с младенцем. Набросок. В мастерской было много других полотен в подрамниках, но все они стояли лицевой стороной к стене или были накрыты тканью.
— А вы, случайно, не Виктор Мелман?
— Он самый, — кивнул он равнодушно, без улыбки, но и не нахмурившись. Затем положил палитру на ближайший столик, сунул кисть в банку с раствором. Вытер влажной тряпкой руки и спросил:
— А вы сами кто? — он отшвырнул тряпку и снова повернулся ко мне лицом.
— Мерль Кори. Вы знаете Джулию Барнес? Верней, знали ее?
— Этого я не отрицаю. И, употребив прошедшее время, вы, кажется, хотели сказать…
— Да, она мертва. И я хочу с вами об этом поговорить.
— Хорошо, — согласился он, развязывая тесемки фартука. — Тогда пойдем вниз. Тут негде присесть.
Он повесил фартук на гвоздь возле двери и вышел первым. Я последовал за ним. Повернувшись, он запер дверь мастерской, и только тогда зашагал вниз по лестнице. Двигался он плавно, едва ли не грациозно. Я слышал, как барабанит по крыше дождь. Тем же самым ключом он отпер черную дверь на третьем этаже, а открыв ее, отступил в сторону и жестом предложил мне войти. Я прошел через прихожую, мимо кухни, где все полки и столы были завалены грязной посудой, пустыми бутылками и картонками. К буфету прислонились чуть не лопающиеся мешки с мусором. На полу были какие-то липкие пятна, и воняло одновременно, как на фабрике специй и на скотобойне. Гостиная оказалась довольно большой комнатой с парой удобных черных диванов, стоящих друг против друга по обе стороны восточных ковров и разнообразных столиков. В дальнем углу громоздилось красивое концертное фортепиано. Стена за ним была украшена тяжелой красной драпировкой. Многочисленные низкие книжные шкафы заполнили книги по оккультизму и стопки журналов, они были придвинуты поближе к креслам. Из-под самого большого ковра виднелась часть какой-то геометрической фигуры, вполне возможно, что это была пентаграмма. В гостиной чувствовался затхлый запах ароматических эссенций и марихуаны. Справа аркообразный коридор вел в другую комнату, слева была закрытая дверь. На стенах висели картины полурелигиозного содержания, очевидно кисти хозяина. Они чем-то напоминали Шагала. Очень неплохие картины.