— Верно, я чуть не забыл.
— Как бы там ни было, похороны завтра.
— Билл! Мерлин!
В комнату вошла моя тетушка Флора, которая, как известно, ответила отказом на предложение самого Россетти[4]. И не захотела стать даже его натурщицей. Высокая, стройная, вся словно отполированная, она поспешила поцеловать Билла в щеку. И я впервые увидел, как Билл краснеет. Мне тоже повезло, но я был тронут в гораздо меньшей степени, вспомнив, что когда-то она была тюремщиком моего отца.
— Вы давно здесь? — голос у нее был такой же прелестный, как и внешность.
— Только что прибыли, — ответил я.
Она немедленно взяла нас с Биллом за руки, чтобы увести из библиотеки.
— Нам о стольком нужно поговорить… — начала она.
— Флора! — раздался голос Рэндома.
— Что, брат мой?
— Можешь уделить все свое внимание мистеру Роту, но Мерлин мне сейчас нужен.
Она недовольно надула губки, но отпустила наши руки.
— Теперь вы понимаете, что такое абсолютная монархия, — обратилась она к Биллу. — Вы видите, что делает с человеком власть?
— Я с детства был испорченным ребенком, — заметил Рэндом.
Фыркнув, она увела Билла с собой.
— Всякий раз, когда она в Отражении отыскивает себе дружка, у нас становится гораздо спокойнее, — вздохнул Рэндом. — К несчастью, в этом году она большую часть времени проводит дома.
Я сочувственно поцокал языком. Он показал на стул, и я присел. Рэндом перешел к библиотечному шкафу.
— Вина?
— Не прочь.
Он налил два бокала, один дал мне, а сам сел на стул по левую руку от меня. Нас разделял лишь небольшой столик.
— Сегодня после полудня кто-то стрелял в Блейза, — удрученно сказал Рэндом. — В другом Отражении. Ранил его, но не слишком серьезно. Тому, кто стрелял, снова удалось скрыться. А Блейз был в этом королевстве всего лишь с обычной дипломатической миссией.
— Полагаешь, что стрелял тот же человек?
— Несомненно. Никогда еще у нас не раздавался подобный выстрел. А тут, ни с того, ни с сего, сразу два. Это наверняка один и тот же человек. Или одна тайная организация.
— Есть какие-нибудь улики?
Он покачал головой и пригубил вино.
— Я хотел поговорить с тобой наедине, прежде чем тобой завладеют остальные. Я хочу сказать тебе вот что.
Я не спеша отпил глоток вина, ожидая продолжения.
— Во-первых, я по-настоящему напуган. После покушения на Блейза это перестает быть делом персональным, делом одного Каина. Кто-то очень сердит на всех нас, или, по крайней мере, на некоторых из нас. Теперь и ты сообщаешь, что кто-то совершил на тебя покушение.
— Не знаю, связано ли это каким-то образом с…
— Ну, этого я тоже не знаю. Но мне не нравится схема, которая начинает просвечивать. Хуже всего, если за этим стоит один из нас, а может, даже и не один.
— Почему?
Он сердито взглянул на свой бокал.
— В течение многих веков личная месть была нашим обожаемым способом разрешать внутренние семейные противоречия. Не обязательно все заканчивалось гибелью, хотя такая вероятность существовала постоянно. Но чтобы отомстить, в ход шло все — смехотворные интриги, лишение противника какой-нибудь выгоды, нанесение увечья, изгнание. Делалось это, чтобы упрочить собственное положение. В драке за наследование престола все это недавно достигло пика. Я считал, что все уже угомонились, когда появилась новая забота, которую я вовсе не искал. Я ни на кого не точил зубы, старался быть справедливым. Я ведь знаю, какой мы все чувствительный народ. И сейчас мне кажется, что дело не в короне, которую я унаследовал. Нет! Все наши, видимо, решили, что я — меньшее из зол, и все действительно работали сообща, чтобы претворить свое решение в жизнь. И потому не думаю, что кто-то из них так уж страстно жаждет короны. После того как она досталась мне, у нас установилось царство дружбы и доброй воли. Но сейчас я спрашиваю себя — не повторяется ли старая история? Вдруг кто-то опять начал старую игру, чтобы отомстить за старые обиды. Мне очень не хотелось бы, чтобы это произошло. Снова подозрения, недоверие, двойная игра… Это нас ослабляет, а ведь всегда существует вероятная опасность, к которой мы должны быть готовы. Я, конечно, с каждым переговорил лично, и все они отрицают причастность к выстрелам и вообще какие бы то ни было злые намерения. Никто из них не слышал ни о заговорах, ни об интригах и вендеттах, но я вижу, что они начинают подозрительно относиться друг к другу. Ведь совсем нетрудно вспомнить старую обиду, которая могла бы, по их мнению, послужить поводом для мести Каину, несмотря на то, что он спас всех нас, окончательно устранив Бранда. То же самое с Блейзом — любой из нас может придумать мотив мести против любого из остальных.