— Принц Леклис, ваша вина полностью доказана. Злодеяния, совершенные вами, настолько серьезны, что Трибунал единогласно приговорил вас к смертной казни. Принимая во внимание ваше раскаянье, — еще один торжествующий взгляд в мою сторону, — а также далекое родство с императорским домом, Трибунал приговаривает вас к ветру стрел сегодня в полдень на Арене казней.
По толпе зевак, стоящих на галереях, прошел восторженный гул. Еще бы: последний раз эту казнь использовали около двух сотен лет назад. При неудачном мятеже младшего принца императорского дома.
Паралич, охвативший мое тело, спал. Похоже, маги сняли свой контроль. Я не стал кричать, что ВСЕ ЛОЖЬ, все было не так, нас предали. Не бросился на стоящего за кольцом охраны главу Трибунала. Это ничего бы не изменило, а только позабавило толпу. Толпа остается толпой, она равнодушна ко всему, кроме сплетен, скандалов и денег. Поглядев в глаза главе Трибунала, я тихо задал только один давно мучивший меня вопрос:
— Почему?
Молчание было мне ответом. Развернувшись, я под конвоем покинул зал. Впереди меня ждала Арена казней.
Почему эльфы предали нас? Почему драконы выступили вместе? Кто в императорском дворце использует запрещенную магию? Слишком много вопросов, Лекс, и слишком мало времени. С этими невеселыми мыслями я вместе с конвоем проследовал из императорского дворца. Во внутреннем дворе меня уже ожидала черная карета, в которую было запряжена четверка вороных лошадей. Узкие окошки кареты прикрыты толстыми решетками, что, на мой взгляд, было совершенно лишним. В такое узкое окошко я бы не пролез, даже будучи младенцем. Присутствовал также конный эскорт из десятка эльфов и двух магов. Неужели я настолько страшен? Залезаю в полумрак кареты, эльфы закрывают дверь. Маги несколько раз взмахивают руками, накладывая какое-то заклинание. Наша процессия не торопясь трогается с места.
Поездка по улицам города запомнилась смутно. Страх и отчаянье, мешавшие мне спокойно спать по ночам, отступили. В душе воцарились покой и полнейшая апатия. Чудес не бывает, меня не спасут. Да и некому меня спасать: все остались на том поле.
Монотонный цокот копыт убаюкал меня, я погрузился в сон.
— Дракониты! Проклятье Падшему! Сколько их! Опять атакуют! — несется по солдатским рядам.
Солнечный диск, устав смотреть на битву, готовится опуститься за горизонт.
— Держать строй! — командую я, пытаясь придать своему голосу как можно больше бодрости. — Держать строй!
Полковник Луск погиб при отражении третьей атаки от случайной глупой стрелы, пробившей забрало шлема, так что командую теперь я сам. Или это была пятая атака? А какая атака по счету сейчас? Кажется, седьмая. Нет, седьмая была три или четыре атаки назад, в кавалерийском контрударе после нее погиб лорд-маршал граф Ранитар.
Мы устали, мы смертельно устали. Мы все еще держим гребни холмов, цепляемся за каждый ярд. Дракониты накатываются подобно волнам. Мы держимся, потому что нам приказали держаться, — и мы держимся. Почему их так много? Какие сто тысяч, кажется, тут собрались войска со всех драконьих королевств! Нет, это невозможно. Где эльфийская армия? Мы же гибнем! Почему не подходят эльфы? В строю остались либо лучшие, либо удачливые. Хотя и те, и другие могут не пережить следующей схватки. Армии смешались, теперь мы удерживаем только три центральных холма. Вражеские маги сумели сотворить какое-то заклинание и одним ударом уничтожили всех лошадей. Рыцари дерутся в пеших порядках. Наши маги уже не помышляют о наступательных заклинаниях, сосредоточив остатки сил на отражении вражеских магических атак. Насколько их еще хватит?
Испуганный крик проносится над рядами:
— Драконы!
На темнеющем небосводе замечаю постепенно вырастающие точки. Одна. Вторая. Третья… Шестая. ЭТО ЖЕ НЕВОЗМОЖНО! Над еще секунды назад сплоченными и готовыми к бою рядами проносятся вопли отчаянья и ужаса. Еще недавно казавшийся единым, ощетинившимся сталью монолитом строй начинает распадаться.
Над усыпанными трупами холмами проносятся пронзительные, больше похожие на плач, гудки сигнального рога. Один короткий, два длинных, один короткий, два длинных. Один короткий, два…
— Отступать! — срывая голос, кричу я. — Назад, все назад! Не бежать! Держать строй!
Срываясь на бег, начинаем откатываться назад. У кого-то не выдерживают нервы: бросая оружие и доспехи, они начинают беспорядочное бегство в робкой попытке выиграть еще хоть пару мгновений жизни.
Где же эльфы?!
Ударившие в лицо солнечные лучи вырывают меня из пелены сна. Что, уже приехали? Протираю глаза. У открытых дверей кареты, выпучив на меня глаза, стоит эльф с выражением удивления и растерянности на лице. Кажется, он впервые видит, чтобы осужденный на смерть самым наглым образом спал перед самой своей казнью. Вылезаю из кареты и ободряюще хлопаю его по плечу. Лицо эльфа сначала белеет, потом краснеет. Похоже, он близок к обмороку. Его товарищ начинает тормошить его за плечи, остальные с опаской поглядывают на меня. После пары пощечин эльф приходит в себя и начинает что-то шептать конвоирам. Те бросают на меня взгляды, полные опаски и уважения, видимо, восхищаясь моей блистательной наглостью. Стражники проводят меня через арку окрашенных в красное ворот на Арену казней.