Оставив старого сумасшедшего наедине со своими больными мечтами, выхожу из пыточной. Преодолев подъём по узкой винтовой лестнице, оказываюсь во внутреннем дворе. Мезамир бесшумной тенью следует за мной.
— Этот псих — твой палач? — спросил он, когда мы оказались вне мрачных стен подземного каземата. — Зачем ты его терпишь?
У него нервно дёрнулась левая щека… Хотя, возможно, мне это только показалось.
— Кто-то должен заниматься грязной работой, — равнодушно пожал плечами я. — А он хороший палач.
— Сумасшедший старик! Его нужно держать под замком, словно дикого зверя!
— Ты не поверишь, но он такой только в пыточной. Узнай его семья, кто он такой…
— Семья? — не поверил своим ушам вампир. — У палача?
— Никто не знает, что он королевский палач. Если бы ты встретил его на улице, то вряд ли узнал. Вне этих мрачных подвалов он словно снимает маску и становиться иным… Хотя, возможно, покидая подвалы, он одевает её, — добавил я после минутного молчания. — Это неважно. Он служит короне и служит хорошо, а то, что он сумасшедший, в его работе только помогает. Зачастую ему, как и сегодня, не приходится применять свои обширные умения. Пленники начинают говорить раньше, чем он приступает к пытке.
— Это неудивительно, — неуверенно усмехнулся вампир. — Значит, его нанял герцог. Может, мне с ним разобраться?
— Возможно, — обнадёжил я вампира. — Через два дня я отправлюсь в стоянку королевской армии, и там решу, что делать с городом и с самим герцогом. Он последний, кто отравляет жизнь моего королевства.
— Почему через два дня?
— Завтра уезжает посольство эльфов, — сообщил я вампиру новость, бывшую весь день причиной моего отвратительного настроения.
Рано или поздно это должно было случиться. Но всё же, когда вчера вечером Артис сказал, что его миссия окончена, и он просит разрешения вернуться в империю — это стало для меня полной неожиданностью.
— Она не останется? — тихо спросил вампир.
В ответ я промолчал.
— Что делать с этим? — Мезамир протянул мне «Убийцу королей».
Несколько мгновений любуюсь тонкой работой неведомого мастера и игрой света, проходящего через пурпурно-красный алмазный наконечник.
— Совершенство! Ты знаешь, как эльфы называют алмаз? Nimire — «несокрушимый». Природе требуется не одна тысяча лет, чтобы создать подобный камень. А мы всего за пару дней умудряемся приспособить такую красоту для убийства себе подобных. Забавно, не правда ли? — грустно усмехнулся я. — Оставь пока у себя, только спрячь хорошенько. — Возвращаю «Убийцу королей» вампиру. — Надо показать его магистру Мартину. Я думал, у Сигурта не осталось магов, способных создать нечто подобное.
— Пожалуй, я пойду, — неожиданно смутился вампир и, коротко поклонившись, беззвучно исчез за одной из дверей, ведущих в Южное крыло замка.
Удивлённый непонятным поведением вампира, я обернулся, ища причину его столь внезапного ухода. Задний двор за Южным крылом дворца, где и находился вход в тюрьму, был пустым. Лишь по стене прошёлся очередной патруль стражи. Пожав плечами, я пошёл к неприметной двери в стене одной из башен дворца.
Королевский дворец похож на лабиринт, большая часть которого скрыта от посторонних глаз. Чтобы разбираться в хитросплетении его «непарадных» лестниц и коридоров, нужно прожить в нём несколько лет или родиться.
За дверью был узкий коридор, переходящий в лестницу. Если бы я поднялся на этаж выше, то оказался бы рядом с большим парадный коридором Южного крыла. Но я спустился вниз и, немного пройдя по старым, полузабытым коридорам, оказался в старой части Центрального крыла королевского замка. Прямо около моих тайных апартаментов.
— Можешь снять невидимость и вуаль тишины, — развернувшись произнёс я.
— Как ты догадался? — удивилась Эйвилин, появляясь в трёх шагах от меня.
— Я не пользуюсь женскими духами, — невольно усмехнулся я.
— Прости, я не могла прийти раньше. — Эйвилин подошла ближе и нерешительно остановилась в шаге от меня, смотря прямо в глаза. — Мне сказали, что было покушение!
— Как видишь, со мной всё в порядке. Как твой брат?
— Я сказала родителям, что он упал с лестницы. Илион это подтвердил, а мама и отец сделали вид, что поверили. Мне кажется, что они что-то подозревают о нас.
Ничего не скажешь — радостная новость.
Творец! О чём мы опять говорим?!
Я развёл руки, Эйвилин упала ко мне в объятья. Некоторое время мы были слишком заняты, чтобы разговаривать.
— Завтра на рассвете, — прошептала она, прервав затянувшийся поцелуй.
— Твой отец ещё вчера любезно известил меня об этом.
— Я не хочу уезжать, — неловко проговорила Эйвилин, положив голову мне на плечо. — Если ты скажешь: «Останься», я останусь.
Мои руки легли ей на талию, крепко прижимая эльфийку к себе. Хотелось послать к Падшему весь мир и просто стоять: наслаждаться теплом её тела и чувствовать, как бьётся сердце.
Нет!
Чуть отстранившись, я всмотрелся в лицо Эйвилин, стараясь запомнить каждую чёрточку. Сейчас мне предстоит принять решение, о котором я, скорее всего, буду сожалеть до конца своих дней.
— Я ещё не настолько мерзавец, — тихо прошептал я, собрав остатки силы воли и выпустив Эйвилин из объятий. — Снова война, снова огонь, кровь и смерть. А если армию эльфов поведёт твой отец? Он может погибнуть, а вместе с ним и многие другие знакомые и близкие тебе. Ты же потом возненавидишь меня за это. Да и что я могу тебе предложить? Ты — будущая правительница эльфов, жалкое положение королевской фаворитки не для тебя.
Эйвилин неподвижно стояла, опустив голову и смотря себе под ноги. Внешне она казалась сравнительно спокойной — хоть и на грани слёз, — но внутри неё бушевала буря смятенных чувств. Мне хотелось её успокоить и вновь обнять, сказать что-нибудь утешительное и ласковое. Но я заставил себя просто молча стоять. Предоставляя ей возможность самой выбрать свою судьбу. Хотя на самом деле никакого выбора у нас нет!
Это в романтических легендах герои готовы переделать мир ради собственного счастья. Ради того, чтобы быть с эльфийкой, мне придётся развязать новую войну. И не одну! Сколько мужей, женихов, сыновей и братьев ляжет в новой бойне? Эльфы, орки и полукровки будут вновь сражаться и умирать. Во имя чего? Чтобы король Леклис мог сам выбрать себе королеву. Возможно, кто-то готов заплатить такую цену. Но только не я! Из-за женщины войны не будет! И пусть я буду проклинать себя всю свою оставшуюся жизнь за этот выбор.
— Да… — еле слышно проговорила Эйвилин. — Ты прав… Я должна уехать.
— Береги себя. Мне просто достаточно знать, что где-то под этим небом есть ты, пусть и не со мной. Вот возьми, — снимаю с пальца массивный золотой перстень-печатку и протягиваю его Эйвилин.
— Что это? — равнодушно спросила эльфийка.
— Моя королевская печать. Любой твой посланник может беспрепятственно передвигаться по землям Восточного королевства и без труда добьётся встречи со мной. Пришли гонца, если тебе когда-нибудь потребуется моя помощь.
Она молча кивнула, крепко зажав перстень в кулаке.
— До встречи, Леклис! — Она развернулась и ушла, ни разу не оглянувшись.
— Прощай… Императрица, — прошептал я, жадно глядя ей вслед, пока она не скрылась за поворотом коридора.
Порой я себя ненавижу!
МЫ ВСЁ СДЕЛАЛИ ПРАВИЛЬНО, ЛЕКЛИС. ТАК БУДЕТ ЛУЧШЕ ДЛЯ НЕЁ.
Если утром у меня было просто плохое настроение, то сейчас оно стало отвратительным. Впрочем, это случалось настолько часто, что к такому изменению настроения короля привыкли даже слуги. Если днём они старались просто не попадаться мне на глаза, то по вечерам замок словно вымирал. Только тяжёлые шаги стражников-орков будоражили тишину пустынных залов, ещё помнивших шумные королевские пиры.
Утреннее покушение и надёжно упрятанный в подземелье наёмник потеряли всякое значение. Я не мог думать ни о ком кроме Эйвилин. Рука решительно потянулась к кувшину с вином. «Хочешь, чтобы не болело сердце, сделай так, чтобы болела голова» — самое время проверить эту выпестованную веками истину.