Мне уже приходилось бывать на этом берегу. Несколько лет назад примерно на этом месте я пережил нашествие бабочек-поденок. Крохотные бабочки с наступлением сумерек облепили мою лодку, словно снежные хлопья - их привлек белеющий в сумерках выгоревший на солнце брезент оболочки. Белый цвет - цвет невинности и девства, цвет брачной церемонии. Может быть, мириады крохотных летучих самцов, налетевших на мою лодку, приняли ее за брачующуюся самку? А кем тогда должен быть в их представлении я, оседлавший свою лодку? Наверное, соперником. Утром сметал с бортов лодки мертвых бабочек и поражался их количеству. Бабочек было так много, что я вычерпывал их со дна горстями, словно воду, застывших в последнем смертельном пароксизме страсти, теряющих на утреннем ветерке свои легкие слюдяные крылышки с морозными узорами.
Волга с каждым километром набирала силу, ширилась - еще недавно киль шуршал о гальку на перекатах, а вот уже и речной пароходик плывет, и первый бакен белеет. За Дачным река становится шире и глубже. Появляются палаточные городки. А вот и первый дебаркадер с полукруглой старой выцветшей надписью: “Академия наук СССР - Биостанция ИЗМЭЖ”. Туристы на двух байдарках посоветовали в Твери оставить лодку у яхт-клуба.
Тверь
Чудесное солнечное утро. Волга течет в широких берегах, населенных отдыхающими, от берега до берега здесь метров двести. Часто встречаются шанхаи - целые поселки горожан, выехавших на природу. Полиэтиленовая пленка, обтягивающая жердяные каркасы, здесь главный стройматериал. Помнится, староверов Лыковых, проживших более сорока лет в глухой тайге, при встрече с современной цивилизацией поразил полиэтилен. “Чудеса - гибкое стекло!” - сказал глава семейства, повертев в руках клочок пленки. Из прозрачного “гибкого стекла” построены летние кухни и столовые, из черного - жилые палатки и, естественно, сортирчики на задах. Живут в таких городках, как правило, семьями, и соседи из года в год одни и те же. Человек выкопал яму под нужник, сколотил из жердей стол, скамейки, каркас для чума и уже считает берег своим. Кое-где даже видел парники из пленки и цветочные клумбы.
Прошел один за другим два моста и оказался на центральном городском плесе, украсно украшенном по берегам нарядными зданиями, гранитом и яркой зеленью набережных. Слева проплыл памятник Афанасию Никитину, совершившему хадж за три моря, справа - памятник Пушкину, повернувшемуся к реке спиной, - известный монумент Комова, где поэт стоит, картинно скрестив ноги, опираясь одной рукой о фрагмент фигурной решетки Летнего сада.
Пройдя под третьим мостом, каждый из которых был краше предыдущего, свернул в устье Тверцы - неширокой тихой речушки с берегами, занятыми причалами, понтонами, лодочными стоянками.
У яхт-клуба высадился на берег, подошел к дебаркадеру, где был встречен вопросом, направленным мне прямо в лоб: “Что вы хотели, молодой человек?”.
Меня смутил напор явно доброжелательного по форме обращения, но отступать было поздно. Мои худшие предположения оправдались - я попал в круг выпивающих на палубе дебаркадера парней. Ребята отмечали день рождения одного из друзей - стеснительного здоровяка в синем спортивном костюме.
Объяснение с Алексеем - дежурным по причалу лодочной станции - было кратким, энергичным и в высшей степени обнадеживало. Количество выпитого Лешей уже перешло в качество активной душевности и ищущей себя доброты. Я мог идти гулять в город, за лодкой посмотрят (я засомневался), журналисту из Москвы почет и уважение от нашего стола…
Пошел. С моста над Волгой открывался вид, еще более замечательный, чем с воды. На правом берегу по-восточному декоративное здание кинотеатра “Звезда” - центр планировки, к которому оказались стянуты все другие постройки, среди них Екатерининский дворец, возведенный для дорожного отдыха императрицы Екатерины II в ее частых поездках из Петербурга в Москву и обратно. Облепленные детишками колесо обозрения и карусели на Набережной князя Михаила Ярославовича Тверского.
Набережная названа так “во имя князя святаго благоверного, отдавшего жизнь в Орде в 1318 году за други своя, за землю Русскую”. Племянник Александра Невского князь Михаил Ярославович начал объединять разрозненные междоусобицей и татаро-монгольским игом русские княжества. В 1317 году разбил войско татар и их союзника князя Юрия Московского у села Бортенева. Это была первая победа русских над татарами - за шестьдесят три года до битвы на поле Куликовом. Чтобы отвести карательные набеги Орды, осенью 1318 года князь сам отправился на суд и смерть к хану Узбеку. На памятнике Тысячелетию Руси в Новгороде Михаил Тверской изображен рядом с Дмитрием Донским.